Александр Кушнир
Журналист Александр Кушнир практически закончил свой объемный труд «Сергей Курехин. Безумная механика русского рока», который он готовит к изданию пятый год. По словам автора «Золотого подполья» и «100 магнитоальбомов советского рока», книга, во время работы над которой было взято сотни интервью и обнаружены уникальные аудио-, фото- и видеодокументы, считавшиеся утраченными, готова уже на 95 процентов. В издательстве вовсю идет работа над макетом. Можно надеяться, что к концу года книга выйдет в свет.
Александр Кушнир любезно предоставил COLTA. RU к премьерной публикации две главы из финальной части своей книги, в которой идет речь о последних годах жизни выдающегося музыканта, композитора, общественного деятеля и эстетического провокатора - о разочаровании Сергея Курехина в либерально-демократической идее, сближении с НБП и последней «Поп-механике № 418» с Александром Дугиным и Эдуардом Лимоновым.
Завтра, 9 июля, в день смерти Курехина, Александр Кушнир прочитает лекцию «Сергей Курехин: безумная механика русского рока». Она состоится в 20:00 в Парке искусств «Музеон» (павильон «Школа», вход свободный). В лекции примет участие Сергей Жариков.
Дугин, Курехин и Африка за несколько минут до начала «Поп-механики № 418» рассуждают об Алистере Кроули. ДК Ленсовета, 23 сентября 1995 г.
Перестроечный оптимизм успешно рассеялся, и на смену ему пришли настроения полнейшей эсхатологической безысходности. Затем рок-тусовка насытилась мраком и медленно потянулась в ночные клубы ломать суставы в ритмах рейва…
Сергей Гурьев. «Ветер и увядание»
Начало 1990-х представляло собой удивительную эпоху, когда власть и остатки цивилизации буквально валялись под ногами. Как писал Клим Колосов, «выстрелы танков в октябре 1993-го смотрелись скорее как явление стихии, а не как ужас и убийства». Это был период свершений и приключений, дебатов и реформ, очередей в магазины и надежд на лучшую жизнь. Возникавшие как грибы после дождя новые политические партии жили активной жизнью и, как говаривал Мао, уже «открывали огонь по штабам». Страна буквально взорвалась митингами, новыми пассионариями и революционерами. Многим тогда казалось, что будущее страны - за «людьми длинной воли», которые во имя реализации своих идей были готовы на все. И подобные личности не могли не вызвать интерес у впечатлительного Курехина.
«Капитан все новое воспринимал с огромным, мальчишеским восторгом, - вспоминает Андрей Сигле. - Как-то мы ехали в метро, и он, не обращая внимания на людей вокруг, с убеждением говорил мне: “Музыка и кино - это полная ерунда! Самое настоящее шоу - это политика! Там все, что есть в музыке, можно умножить на десять” . И воспринимал это как огромное шоу - с другими возможностями, другими деньгами и другой аудиторией. У меня появилось ощущение, что человек наконец-то попал в свою историю, в свою колею. И все, что было до этого, - лишь разминка и сейчас он развернется. Я понял, что эта идея захватила его целиком».
В то время на политической арене Курехина в первую очередь интересовала одиозная фигура Владимира Жириновского, поскольку имиджмейкером у лидера ЛДПР служил давний приятель Капитана, идеолог группы «ДК» и бывший «чернокнижник» Сергей Жариков.
В новые времена Жариков позабыл о русском роке как о страшном сне. Теперь он развернул знамена общественной деятельности: заигрывал с обществом «Память», писал провокационные статьи, издавал газету «Сокол Жириновского» и журнал «Атака», а также занимался разработкой общественного имиджа Владимира Вольфовича.
Жариков придумывал акции вроде появления танка с Жириновским на Кузнецком Мосту и хлесткие слоганы из серии «моя мать - русская, а отец - юрист», которые перепечатывались миллионными тиражами в газетах «Правда» и «Труд». Для Капитана это была идеальная модель жизни творческого человека - конструировать вокруг себя альтернативную реальность и создавать в обществе магнитные бури.
Наблюдая за подвигами Жарикова и Жириновского, Сергей Анатольевич Курехин отчетливо видел, что вокруг происходят события, более актуальные по воздействию на сознание людей, чем, скажем, фортепианные концерты. И, судя по всему, наступало время искать новые источники вдохновения и новые мотивации. И именно в этот момент Капитан знакомится в Москве с писателем Эдуардом Лимоновым.
«Как-то раз, выпивая в “Маяке”, мы с Сергеем оказались за одним столом с Лимоновым, - рассказывает кинорежиссер Дмитрий Месхиев. - Вначале была колючая атмосфера, но затем словно тумблер переключился. Начались разговоры о философии и литературе, и я увидел горящие глаза Курехина. Он этими темами всегда очень интересовался».
Джем Артура Брауна и Сергея «Капитана» Курехина в Питере, осень 1995 г.
К тому моменту Лимонов с философом Александром Дугиным разочаровались в патриотической оппозиции и зарегистрировали Национал-большевистскую партию, которая сразу же стала участвовать в митингах и пугать обывателей провокационными заявлениями. В ранних выпусках их газеты «Лимонка», реальный тираж которой быстро вырос от полутора до трех, а потом и до пяти тысяч экземпляров, жизнеописания Че Гевары и Муссолини соседствовали с дадаистскими коллажами, а цитаты из Гитлера - с манифестами «Красных бригад».
Призвав под свои знамена идеолога сибирского панк-движения Егора Летова, лидеры НБП за короткий срок провели несколько эффектных брифингов и пресс-конференций. Они поддерживали акции «Русского прорыва», выступали против либеральной экономики и демократии, ратовали за революцию в культуре, эстетике и политике.
«Политика - это пластилин, во всяком случае, ее внешние формы, - заявлял во время этих акций лидер «Гражданской обороны». - Самое главное - наш внутренний вектор. Раньше это были антитоталитаризм и антисоветизм, а сейчас это антидемократия. Это война против Системы с большой буквы».
«Я уверен, что мы придем к власти, - вещал, глядя в телекамеры, Александр Гельевич Дугин. - Не обязательно мы, но люди, аналогичные нам. И движения, и силы, аналогичные нам».
Познакомившись с Дугиным, Курехин увидел в деятельности национал-большевиков не только высокий тонус, но и реальную готовность людей бороться до победного конца. В московском штабе НБП - подвальном бункере на Фрунзенской - Сергей столкнулся не только с кружком единомышленников, но и с организацией, настроенной вербовать новых членов и активно воздействовать на умы молодых сограждан. Через листовки, митинги, пресс-конференции, через печатные органы.
«Я почувствовал среду, которая духовно мне очень близка, - говорил позднее Капитан. - Почувствовал среду, которая мне интересна и реально жизненна» .
И если Лимонов глазами Курехина выглядел как революционер и талантливый писатель, воспитанный на нью-йоркском панк-роке, анархизме и итальянских футуристах, то Дугин открывал Капитану новые вселенные, никем доселе не запеленгованные. Александр Гельевич был полиглотом, который читал в оригинале новейшие философские исследования, издавал интеллектуальный журнал «Элементы» и, казалось, знал такие вещи, которые нигде не публиковались.
«Сергей был просто очарован Дугиным, - вспоминает Настя Курехина. - Наконец-то он нашел человека, равного себе по интеллекту. Они подолгу гуляли, и это был новый этап по ощущениям».
«Ну что? Вот она, ваша демократия! Нравится?»
Для обладавшего энциклопедическими познаниями Курехина философ, который последовательно интересовался геополитикой, историей религии, метафизикой, традиционализмом, постмодерном и антизападничеством, представлял как минимум научно-исследовательский, а то и, берем выше, практический интерес. И в считанные дни провозглашенные Дугиным и Лимоновым постулаты «содержательной свободы» накрыли Капитана с головой.
«Наконец-то нашлись люди, с которыми я могу говорить о чем-то вразумительном, - откровенничал Курехин с друзьями. - Теперь мы всеми силами начинаем мощную антидемократическую кампанию».
На переосмысление актуальной идеологии у Сергея Анатольевича ушли считанные недели. Он загорелся идеей смены демократического строя и, казалось, ни о чем другом думать не мог.
«Демократов как таковых нет, а есть одни только идиоты, - говорил Капитан в тот период. - Тупые идиоты и мелкие ворюги! Мне кажется, что деградация уже достигла своего апогея. Клиническая деградация и воровство, возведенные в государственный ранг. И жизнь показывает, что идеи демократии в России - абсолютно бесполезные, бессмысленные и нереальные вещи».
С весны 1995 года Курехин перешел от разговоров к практике. Он пригласил Дугина с Лимоновым в Санкт-Петербург с целью продекларировать во всевозможных СМИ их взгляды, а также продолжить агитировать вступать в партию новые эшелоны бойцов.
К этому моменту питерский филиал НБП представлял унылое зрелище. За несколько месяцев до этого Лимонов уже выступал в Доме культуры металлистов, где презентовал первые номера «Лимонки» и пытался жечь глаголом сердца людей. Но то ли глаголы были подобраны неправильные, то ли время для подобных идей не пришло, но численность питерских нацболов не превышала тогда полутора десятков человек. По факту количество слухов вокруг деятельности местного отделения НБП значительно превосходило количество свершений партии. В очередной раз миф и шум вокруг движения оказывались мощнее самого движения.Другими словами, перед Капитаном открывалось огромное русское поле экспериментов, где он легко мог проявить весь свой нелимитированный креатив.
Начало предвыборной кампании Дугина. Анонс лекции Курехина-Дугина в одном из питерских вузов, 3 ноября 1995 г.
Общаясь с Дугиным и Лимоновым всего несколько месяцев, Курехин подготовился к их питерскому вторжению настолько тщательно, насколько позволяло время. Он не распространял на улицах «Лимонку», но дарил налево и направо журнал «Элементы». Он подсадил на идеи национал-большевизма своих друзей - от Африки и Новикова до Лебедева-Фронтова и Игоря Безрукова. В частности, вместе с Безруковым он набросал сценарий многосерийного фильма «Пестисофель». Параллельно договорился с рядом питерских СМИ об эксклюзивных интервью с лидерами Национал-большевистской партии.
Глазами Капитана кульминацией московского десанта «авангардистов от политики» должна была стать пресс-конференция, на которую приглашалась вся местная пресса. Презентация проходила в одну из майских суббот в «красном уголке» Театра народного творчества на улице Рубинштейна. Причем не в самом здании рок-клуба, а как бы во дворе, где в советские годы жильцы слушали лекции о коммунизме и читали газету «Правда». Но времена изменились. Теперь на смену советской прессе пришел пахнущий типографской краской свежий тираж «Лимонки».
Картина пресс-конференции, которые в ту пору были редкостью, выглядела следующим образом. За двумя столами социалистического образца сидели Курехин, Лимонов, Дугин и Новиков. Напротив них в дымовой завесе дешевых папирос восседала пресса и рок-общественность города на Неве. Многие из присутствующих наивно предполагали, что сейчас будет хэппенинг в духе «Ленин-гриб» и что Капитан этих московских выскочек начнет изящно высмеивать.
Первоначально Маэстро прогнал безумную телегу о готовящемся балете под названием «Капитал», либретто к которому написал Карл Маркс. Но затем Курехин в очередной раз всех удивил, когда максимально серьезно представил гостей и подарил им компакт-диски «Воробьиной оратории». А потом неожиданно заявил, что на сегодняшний день единственной актуальной формой искусства является политика. И именно этим в ближайшее время он активно намерен заниматься. Причем - в составе Национал-большевистской партии.
После этих слов наступила лютая тишина. Слышно было, как комары целуются. Мало кто предполагал, что бывший «постмодернист-пересмешник» способен так радикально изменить свои взгляды.
Затем одетый в военную униформу Дугин начал вещать про необходимость объединения таких разведенных жизнью понятий, как интеллектуалы, авангардисты, нонконформисты с одной стороны и трудовой рабочий класс с другой. «Это объединение и является нашей центральной политической задачей», - закончил свою речь главный редактор «Элементов».
«Мы с ним разработали модель империи “ежового” типа, которая поворачивается своими ракетами, своими жесткими танками, своими линкорами. А внутри там процветают музы, ходят фавны, а в гротах мелькают хвосты русалок».
Выпущенные московским философом пули летели в сторону аудитории, но, как выяснилось, никого не задели. С последнего ряда поднялся гитарист «Странных игр» Гриша Сологуб и, шмыгнув красным носом, задиристо спросил: «Ну я так и не понял. Ты за рок или нет?» И пока Дугин с интонацией подбитого хищника цитировал французских утопистов, Сологуб демонстративно отправился к выходу.
Опытный Лимонов решил не повторять ошибок товарищей и начал свою речь с провокации. «Прежде всего мы уберем вашего мэра, - заявил автор книги «Это я, Эдичка». - Заменим его! Кинем на костях или на камнях, как в Древней Греции. И заменим! Кем угодно. Хоть бомжем. Красиво будет. Главное, чтобы было красиво!»
«Журналисты набросились на нас, - вспоминает Лимонов в «Книге мертвых». - Тимур Новиков дистанцировался сразу, и его щадили. Дугина мало знали, а на меня и Курехина они навалились всем скопом. Сергей не ожидал, он как-то сник вначале, но выправился к концу пресс-конференции. Он привык к восторгу и полному одобрению питерского общества и СМИ… Он не допускал возможности, что будет такое противодействие, такой бунт против него. Надо сказать, что тут было еще и недоразумение, некоторая истеричность и с той, и с другой стороны. К 1995 году фашистами нас сделали СМИ только на основании прочтения рискованной “Лимонки”, а в газете мы активно переваривали опыт национальных движений первой половины ХХ века, фашизма и нацизма в том числе. Там было чему поучиться, но фашистами или нацистами образца 1920-х, 1930-х и 1940-х мы становиться не собирались. Только использовать опыт и пойти дальше, далеко, сливая это в общую бочку с красным левым ленинским опытом! Но журналисты, как правило, люди поверхностные, люди легкого веса. Они читали в “Лимонке”: “Ночь длинных ножей”, “Пивной путч”, “Девочки Гитлера” - и радостно орали: “Вот фашизм!” А мы просвещали наши массы, чтоб они знали объективно: вот как делали, вот как можно делать. Полемика меня заряжает энергией… и вдвоем с Сергеем мы их отхлестали… Но уходил оттуда Курехин оторопелый. Он не ожидал, он думал, что ему все можно, и тут такой поворот… Он ожидал, что ему все простят».
Как выяснилось спустя пару месяцев, та акция расколола питерскую богему на несколько фракций.
За кулисами «Поп-механики № 418». Член НБП и друг Курехина Лебедев-Фронтов общается с Лимоновым
«Курехин режет углы», - делился впечатлениями с друзьями Аркадий Драгомощенко. Киношная тусовка - Дебижев, Месхиев, Каравайчук - сохраняла нейтралитет. По-видимому, решили, что Курехин перебесится и время все расставит по местам. Но основная масса питерской интеллигенции увлечение Капитана политикой не приняла.
«Тогда это всех очень напрягало, - вспоминает Сергей Берзин. - Поскольку никак не вписывалось в контекст того, с чем Курехин до этого был связан. Ни рокеры, ни музыканты, ни художники этого не понимали. Не надо забывать, что в Москве тогда было свободнее, а Питер был зажат. Мы все были пришибленные и боялись каждого мента. И у нас всегда было резко отрицательное отношение к официозу. И вдруг Сережа связался с каким-то Дугиным, который виделся нам абсолютно официальным лицом».
Говорят, что когда кто-то из редакторов недолговечного рок-журнала «Бит» рассказал Юрию Шевчуку, который это издание финансировал, про курехинский хэппенинг, лидер «ДДТ» резко напрягся и ответил: «Он допрыгается!»
Сказал - как в воду глядел.
III. Подробности взрыва
Сейчас нужен мощный романтический порыв, достигающий героики. Не находя себя в искусстве, люди выходят в жизнь, берут автомат, как Лимонов, например. Мощный же романтичный порыв требует самопожертвования, на которое способны немногие. Хочется трагической любви и трагической смерти…
Сергей Курехин
«Мой политический выбор совершенно естественен, - заявил Капитан осенью 1995 года в интервью газете «Смена». - Я никогда не был просто музыкантом».
После этого интервью все словно с ума посходили. К примеру, Гребенщиков при слове «Курехин» переводил разговор на другую тему. Троицкий ударился в полемику в прессе, а старинные приятели вроде Гуницкого и Кана пытались наставить Сергея на путь истинный. Не помогало. За свои новые взгляды Капитан боролся насмерть.
Глазами сегодняшнего дня объяснить болезненную реакцию социума на альянс Курехина с национал-большевиками будет непросто. Тогда никто и представить не мог, что спустя полтора десятка лет Дугин будет преподавать геополитику генералам и философствовать об отставке Суркова, а Лимонов зарегистрируется «ВКонтакте» и станет героем книжных биографий.
А в середине 1990-х одурманенные телеканалом «НТВ», «Радио Свобода» и газетой «Смена» питерские либералы главную опасность видели не в режиме Ельцина, а в коммунистах и национал-большевиках. Заметим, что партия Лимонова тогда не брала штурмом «Аврору», не забрасывала Михалкова яйцами и не провела ни одной толковой «акции прямого действия». Весной 1995 года это была партия-фантом, но даже одного их лозунга «Да - смерть!» было достаточно, чтобы питерская общественность «встала на дыбы». Для людей, воспитанных при однопартийной системе, черные рубашки НБП и их постмодернистская символика (стилизация серпа и молота под фашистскую свастику) выглядели устрашающими. Поэтому отношение местной интеллигенции к союзу Капитана с Лимоновым и Дугиным было негативным.
Штаб НБП в Питере. Курехин и Олег Тюлькин (писатель Олег XXX), конец 1995 г.
«Летом 1995 года мы встретились с Курехиным на открытии клуба Blues Brothers , - вспоминает журналист Сергей Чернов. - Организаторы сумели вытащить туда легендарного Артура Брауна, и после концерта мы с Владиком Бачуровым и Лешей Ипатовцевым пили из бутылки сухое красное вино. Рядом был Курехин, который попросил вина, а Ипатовцев пробурчал, что, типа, фашистам не даем. Я все же передал вино Сергею. После этого к нему подошел толстый разодетый человек, который сказал, что едет на концерт Богдана Титомира “оттопыриться”, и изобразил руками и задом несколько как бы твистовых движений. Когда он удалился, Курехин сказал: “Ну что? Вот она, ваша демократия! Нравится?”»
Несмотря на отторжение прессой и большинством друзей, Капитан продолжал исследовать все варианты «правой реакции». «Пусть тебя засосет черная дыра лимоновщины!» - проклинали Сергея приятели, не подавали ему руки и закрывали перед его носом двери квартир.
«Многие люди с достаточно четким и ясным, как им казалось, представлением о жизни были не в состоянии справиться с тем, что Серега Курехин, их прекрасный друг, вдруг начинает говорить вещи, которые перестают укладываться в сознании, - вспоминает Сергей Дебижев. - Мало того, они чувствовали опасность, исходящую от него».
Курехин перестал получать поддержку от друзей, но его это не смущало. Для активистов НБП Сергей арендовал подвальное помещение, расположенное на Потемкинской улице напротив Таврического сада. В одной из комнат «штаба обороны», прямо под портретом Муссолини, бывшие афганские офицеры торговали оптовыми партиями чая. Во второй комнате хранился реквизит партии - от «Лимонки» и евразийских журналов до листовок, плакатов и пластинок «Гражданской обороны». В третьей комнате собирались студенты, рабочая молодежь, писатели, художники, скинхеды и даже ветеран Великой Отечественной войны. Специально для этой «могучей кучки» из Москвы приезжали с лекциями то Лимонов, то Дугин - как говорится, для поднятия боевого духа.
«Первое, что мы сделали, - пригласили скинхедов, чтобы продемонстрировать свою радикальность, - вспоминал впоследствии Капитан. - Пришли такие чудовищные люди, сели и стали мрачно смотреть. Мы говорили им о пришествии Нового Эона, о том, что мир вступает в новую полосу и вообще все должно быть новым. Они мрачно смотрели, потом молча повернулись и ушли».
Периодически в штаб НБП наведывались политические активисты, корреспонденты и промоутеры. Как-то раз судьба забросила туда молодого журналиста Алекса Дубаса, который планировал устроить перформанс «Поп-механики» в Риге. К удивлению латышского культуртрегера, концерт интересовал Курехина в последнюю очередь. Зато он подверг Алекса тщательному «допросу с пристрастием» - про боевое настроение молодежи города Риги. Сергея Анатольевича рьяно интересовало региональное продвижение идей НБП - как минимум на территории бывшего СССР.
В то время Капитан жил исключительно «интересами партии» и восторженно писал в журнале «ОМ»: «Повальное увлечение национал-большевизмом и Дугиным приобрело патологический размах. Куда ни плюнь, везде читают “Элементы”. Не удивлюсь, если на ОРТ через несколько месяцев появятся национал-большевистские программы, мексиканские конспирологические сериалы, а дикторы будут вести программы в соответствующей униформе. Все это будет».
Как вы догадываетесь, к серой реальности эта мифология не имела никакого отношения. Неторопливая питерская жизнь текла буднично: революции происходили не каждый день и преимущественно в Москве. Повторно штурмовать Зимний никто не планировал.
Отдавая себе отчет в реальной численности питерского отделения НБП (в московской организации народу было немногим больше), Курехин тем не менее придумал очередную авантюру. Как только Лимонову и Дугину удалось собрать необходимое количество голосов, чтобы регистрироваться в качестве кандидатов в депутаты Госдумы, Маэстро предложил оккультному философу Александру Гельевичу баллотироваться… в Питере. И вскоре в «Лимонке» появилась следующая информация: «В Санкт-Петербурге по 210-му Северо-Западному округу баллотируется Александр Дугин (в связке с Сергеем Курехиным)».
На несколько месяцев Капитан перевез Дугина в Питер, а в качестве избирательного штаба был задействован подвал на Потемкинской улице.
«Сергей Курехин - культовый человек города, властитель дум, великолепный музыкант, артист, интеллектуал и художник, - с надеждой в голосе заявлял тогда Дугин. - Поддержка Капитана с лихвой восполнит то, что в Питере меня знают меньше, чем в Москве».
Курехинская идея насчет выборов была насколько дерзкой, настолько и малоосуществимой. По нескольким причинам. Во-первых, Капитан не имел опыта предвыборной борьбы. Во-вторых, поддержка Маэстро носила скорее эстетический, чем практический характер. По той причине, что сумасбродные поклонники «Поп-механики» на выборы не ходили и реальных голосов в копилку Дугина принести не могли. В-третьих, Дугина в Питере никто особенно не знал и уж тем более не любил. Правда, самого Курехина это нисколько не смущало, и он начал знакомить Дугина со своими старинными друзьями - от Аркадия Драгомощенко до Тимура Новикова.
«Курехин приходил с Дугиным ко мне домой, и мы подолгу разговаривали, - вспоминает Алексей Рыбин. - Общались про политику, про будущее России, про будущее нашего города. Все было абсолютно серьезно, потому что Капитан в это сильно погрузился и сильно переживал за все, что происходило вокруг. Я знаю, что он нехорошо расстался с Собчаком. И очень нелицеприятно отзывался об этом периоде и о тех людях, с которыми ему тогда приходилось иметь дело».
«Когда я изложил Курехину идеи политики, проистекающие из метафизики, из традиции, в которых либерализму и западничеству не было места, он с огромным удовольствием это принял, - вспоминает Дугин. - И мы с ним разработали модель империи “ежового” типа, которая поворачивается своими ракетами, своими жесткими танками, своими линкорами. А внутри там процветают музы, ходят фавны, а в гротах мелькают хвосты русалок. То есть происходит полная свобода. Свобода внутри и империя вовне. И Сергею очень понравилась эта парадоксальная идея».
«Сатанизм - это суперувлекательно, - признавался Курехин за кулисами одному из журналистов. - Алистер Кроули - это величайший человек эпохи…»
Несмотря на позиционирование Капитана как «мультикультурного политолога», никакой стратегии предвыборной кампании у Сергея не было. Он двигался на ощупь и действовал зачастую методами типа «ввяжемся в драку, а там посмотрим». К примеру, тандем Курехин-Дугин неоднократно практиковал встречи с избирателями и поездки по институтам. Порой там происходили серьезные лекции по геополитике, которые посвящались «новому человеку» в понимании национал-большевизма. Порой эти встречи носили откровенно карнавальный характер.
«Была одна из программ, когда мы надели египетские маски Ибиса и Анубиса и объясняли, как надо голосовать, - вспоминает Дугин. - Мы придумали две таблички: на одной написано “П” - “плохо”, на другой “Х” - “хорошо”. Поскольку люди считывали только первый сигнальный уровень, они не знали, чему верить, глазам или словам. И такое же было рассогласование формы и содержания. И вся предвыборная кампания была построена по такому же принципу».
Конечно, это были радикальные эксперименты с сознанием масс, в которых процесс для Курехина был важнее результата. Кульминацией этих акций стал легендарный концерт в ДК Ленсовета, который позиционировался на афишах как «Поп-механика № 418» или «Курехин для Дугина». Число 418 было взято как аллюзия на один из постулатов английского мистика Алистера Кроули, в котором данное число обозначало условный пароль, необходимый для перехода в другое качество. Капитан взахлеб рассказывал о магии этих цифр на пресс-конференции накануне концерта. Невооруженным взглядом было заметно, что подсел он на оккультиста Кроули всерьез - точно так же, как до этого сделали Джон Леннон, Джимми Пейдж и другие рок-идолы.
Итак, 23 сентября 1995 года - дата фактически последнего концерта «Поп-механики». Любопытно, что ровно пятнадцать лет назад именно здесь, в хмуром сером здании ДК Ленсовета, происходили первые перформансы курехинского оркестра. Вначале вместе с Владимиром Чекасиным, потом безымянного, потом известного как Crazy Music Orchestra . От того прообраза «Поп-механики» на сцене помимо Курехина остался только один человек - скрипач Володя Диканский. Растворились в пространстве и времени Гребенщиков и Гаккель, Болучевский и Бутман, Макаров и Губерман, Фагот и Пономарева, Тихомиров и Каспарян. Другими словами, поддерживать Дугина они не вышли.
По своей концепции «Поп-механика № 418» являлась своеобразным продолжением скандальной «финской бани» в Хельсинки. Газы со сцены не пускали, но демонизма хватало и без того. В итоге перформанс в ДК Ленсовета оказался одним из самых страшных концертов за всю историю оркестра Курехина.
«Поп-механика № 418» (запись, обнаруженная в YouTube)
Сцена была усеяна пылающими крестами с распятыми каскадерами, крутилось гигантское колесо, внутри которого томно танцевала вавилонская блудница или бегал одетый в ку-клукс-клановский костюм палач. Взрывались петарды, под ногами ползали карлики и бедуины, а пенсионерки с «Ленфильма» пели патриотические песни. Какой-то «черт из табакерки» пытался пристроиться сзади к одетому в костюм Ихтиандра четырехрукому Капитану (две руки были сделаны из папье-маше) с намерениями явно маниакально-сексуального характера.
Дугин под аккомпанемент тибетских ритуальных инструментов произносил на русском и французском языках какие-то магические заклинания, а Лимонов с Курехиным пели в унисон «Нам нужна одна победа» Окуджавы. На качелях летали седовласые старушки, в леопардовых шкурах бродили эфебы, а Капитан восхвалял дух покойного Кроули. И был в этом какой-то метафизический ужас, нечто темное и дьявольское. «Сатанизм - это суперувлекательно, - признавался Курехин за кулисами одному из журналистов. - Алистер Кроули - это величайший человек эпохи…»
Зрители покидали ДК Ленсовета поодиночке, слегка ошеломленные увиденным. Старшая дочь Капитана Юля Курехина вышла из зала в слезах, с четким ощущением грядущего апокалипсиса. Говорят, что через несколько месяцев финский промоутер «Поп-механики» ушел из семьи и занялся разведением кактусов.
Лучшей тактикой для описания Сергея Курехина было бы открещивание от всякого описания. По принципу древних мыслителей, для которых передавать знания лично и устно было хорошим тоном и единственной достойной для этого дела формой. Ибо приобщиться к священному безумию Капитана, как его почтенно зовут те, кому довелось видеть мастера в действии, можно, лишь непосредственно к нему приблизившись.
Чаще всего характеристика «это надо видеть» достается самому известному его творению - «Поп-механике».
Если попытаться втиснуть ее в формальные категории, то будет примерно так: авангардный музыкально-перформативный театр, не скованный жанром, сценарием и стилем, полуимпровизационное шоу рокеров, художников, клоунов, балерин, танцовщиц, хористок, джазистов, бардов, народных ансамблей, гусей, лошадей, военных - словом, оркестр без фиксированного состава участников.
Но лучше использовать терминологию самого Курехина, где «Поп-механика» проходит по разряду «праздничной народной галлюцинации».
«Сцена украшена огромным портретом Леонида Ильича Брежнева, осененного красными знаменами, и задолго до начала концерта репродукторы разносят во всю мощь величественное „Из-за острова на стрежень“. Двое из четырех ленинградских музыкантов выходят салютовать публике в солдатских гимнастерках с медалями. В фантасмагорическое шоу вплетены оркестр ирландских волынщиков, струнная секция королевского симфонического оркестра, оркестр концертино из 40 человек, греческий музыкант и оперная певица, африканские ударники, танцоры и специалисты борьбы кунг-фу.
Показу сопутствует госпел в сопровождении старинного органа, группа советских гитаристов дополнена ливерпульскими рокерами. Участники спектакля вносят ведра цветов и, достав изящные стебли, начинают ими закусывать под нежную греческую музыку, избивая своего художественного руководителя букетами. Также предполагались поющие лошади, танцующие козы и аккомпанирующие гуси, но, увы, пожарная охрана воспротивилась, и искусству пришлось отступить».
Прежде чем о «Поп-механике» пронюхали западные и американские фестивальщики, до того как Курехин подружился с Джоном Кейджем, до появления на Невском каравана нью-эйджеров из штата Юта и прочих прочих, курехинскинские концерты были центростремительной силой только Ленинграда формата 80-х. Чтобы снова не падать в длиннострочную инвентаризацию («Кино», «Аквариум», «Аукцыон», Летов, Всеволод Гаккель, «Африка», Гарик Асса) ограничимся фразой: проще сказать, кто в них не участвовал и на кого они не повлияли.
Пространство, организуемое Капитаном, сродни сюрреалистическому ритуалу, древнегреческим вакхическим оргиям, где через тотальный сброс шаблона, логики и установленных правил, становится возможен выход к действительному переживанию и свободе.
Впрочем, доподлинно неизвестно, была ли «Поп-механика» про ритуал, шоу, акционизм, вольный эксперимент веселого маэстро или (что скорее) вместе взятое. Понятно лишь, что здесь джаз сходился с панком в одном ритуальном танце, флейты плясали с пилами, гобои - с казаками, трубы отдавались варгану, а курехинский авангард ожесточенно боролся и страстно совокуплялся с постмодернизмом. Предположим, что речь здесь идет о вселенском фри-джазе и музыке в широком смысле слова, ведь Курехин, при всей его многоликости, был именно про нее.
В четыре года он играл на рояле на слух, в институте учился одновременно на дирижерском, фортепианном и оркестровом (в итоге бросив их все). Впоследствии поражал простой народ умением играть что угодно, как угодно (сидя на рояле, лежа на рояле, из под рояля) и без всякой подготовки, а музыкальных знатоков - дьявольским мастерством (в Америке записи его игры на фортепиано сначала посчитали ускоренными).
Курехин играл джаз у Анатолия Вапирова и импровизации с Чекасиным и Летовым, с Кейджем и Джоном Зорном, писал музыку к кинофильмам. В его дискографии - полсотни записей. Количество «Поп-механик» и сольных выступлений - бесчисленное.
Назвать Курехина «моцартианским типом личности» означало бы вляпаться в банальность, поэтому выберем меньшее из зол и снова воспользуемся его собственной формулой: «Я хочу быть одновременно Моцартом и Майклом Джексоном».
Незадолго до концерта Курехин получает опрометчивый вызов от радиоведущего: «Мы, финны, в этой жизни видели всё! И Дэвида Боуи видели, и King Crimson видели… Вряд ли вам удастся нас удивить!» В ответ финны получают одну из самых издевательских «Поп-механик» за всю историю.
Начало адекватное: Курехин в костюме Ихтиандра наигрывает менуэты «под венских классиков», панки-рокеры в монашеских рясах и сутанах палачей играют диковатый фри-джаз. Курехин начинает дирижировать, в привычном ему стиле катаясь по сцене, размахивая ногами и выкрикивая что попало. Далее по нарастающей: возникает тевтонский рыцарь с замашками Оззи Осборна в доспехах из эйзенштейновской киногримерки, за раздвигающимся занавесом показываются крутящиеся горящие кресты с распятыми на них полуголыми людьми.
По залу блуждает фейковый запах паленого мяса. За следующим занавесом оказываются клыкастые длинноволосые старухи на гигантских качелях. В воздух взмывает корова в натуральную величину, два трехметровых финских хоккеиста разыгрывают сцену по мотивам гей-порно под стихающие патриотические крики финнов, только-только выигравших у шведов чемпионат мира по хоккею.
Александр Баширов, находящийся в запое и в статусе изгнанного из штата, материализуется на сцене и читает Рильке в оригинале. Гигантский циркуль пытается утащить его за кулисы, оба падают со сцены. С потолка опускается гигантский полиэтиленовый мешок, накрывая зал, Курехин командует: «Ахтунг! Ахтунг!», под мешок запускают [ненастоящий] газ, Баширов разносит ВИП-зону, Курехин проникновенно тянет «Только миг между прошлым и будущим», по холлу носятся некрореалисты, разбрасывая бомбочки с кетчупом и рисом, перед сценой носятся животные. Падает картонная корова. Финская богема с ужасом несется к выходам.
После изобретения им «техники чумового интервью» провокация развернулась в его собственной жизни и целиком ее заполонила - до сих пор не ясно, имелся ли хоть десяток серьезных фраз в его многочисленных выступлениях на публику.
Несусветная чушь, которую Курехин с серьезным видом преподносил миру, - его фирменный прием и главный строительный материал. Борис Юхананов назвал бы это «болтологией» - речевой практикой, главная цель которой - как можно дольше нагромождать интеллектуальный текст, не имеющий ровно никакого смысла. Курехин бы влегкую практиковал и брахмодья, не остановись он на битве с абсурдом абсурдистскими же приемами.
В качестве примера - легендарный мем «Ленин - гриб », его самый резонансный выверт. Издеваясь над «по телевизору показали», наивной верой идеологии и просто дурачась, Курехин в передаче «Пятое колесо» академически разъяснил догнивающему Советскому Союзу, что его (Союза) сакральный вождь - грибница и радиоволна.
И это несмотря на то, что к концу объяснения Курехин сдался и стал давиться смехом - Бастера Китона из него бы не вышло, он частенько выдавал себя в этих риторических ахинеях, пока интеллектуалы, журналисты и ученые проходимцы внимали ему, как знатоку.
Фантастические эрудиция и ум, которыми орудовал Капитан, не менее легендарны, чем его провокации.
Главные букинисты Ленинграда видели его по несколько раз в неделю, а личная библиотека потянула бы на собственную книжную лавку вроде Фаланстера.
«…Всю свою жизнь я посвятил каббалистике. Дело в том, что я нашел ошибку, которую допустили Раймонд Луллий и Альберт Великий при создании Голема. До этого все мои попытки создать Нового Человека приводили меня к созданию Вечного Жида. Кстати, Карл Маркс тоже был Вечным Жидом. Я проследил движение ВЖ [Вечный Жид. - Прим. авт.] в истории. Но увидел я его только в наше время. И долго стоял перед этой тайной, пока не понял, что Вечный Жид - это я. С этого момента я понял, что Космос - един и что совсем не обязательно исследовать макрокосмос, как это делает вся современная космонавтика.
В процессе исследований нам удалось расщепить духовный атом. Таким образом, мы вплотную подошли к созданию духовной атомной бомбы.
- А кто это „мы“?
Я, Псевдо-Дионисий, Ареопагий, Наполеон и Гоголь.
- Ваше любимое чтение?
Некрасов. По ощущению юмора с ним может сравниться только Тарас Шевченко, но юмор у Некрасова более изящный. Также очень люблю Борхеса, Розанова, Шестова. Достоевского люблю за невменяемость и мощную многозначительность, прости, Господи, мои прегрешения. Пикуля не люблю, тяжел для понимания.
- Любимый композитор?
Каравайчук. А вообще-то, любимых композиторов много. Терпеть не могу только Шостаковича. Сумбур вместо музыки. Да и двух шипящих, согласитесь, многовато для одного слова. Кстати, Сталин тоже его недолюбливал, а у него, как это всем известно, был довольно тонкий вкус».
Воспринимать интервью всерьез затруднительно, но вот пика Шостаковичу вполне себе отчетлива. Дружески-ироничный пинок своему собрату, ибо их с одинаковой частотой называют гениями, а их творения - «сумбуром», да и о музыкальном таланте того и другого собственная страна узнавала из-за границы. Причем узнавала по-разному: Запад окрестил Курехина «главным советским авангардистом», у нас же его величают «исконным постмодернистом», а некоторые философы даже уверены , что Курехин - «симулякр самого себя».
Авангард как стремление к преобразованию мира через искусство и постмодерн с его тотальной игрой в Курехине мешались по неведомым законам и в дьявольских пропорциях. Павел Крусанов, воскресивший Капитана в своем романе как директора фирмы «Лемминкяйнен», очень точно ухватил эту парадоксальность очень странным способом.
Курехин, выступающий под псевдонимом Абарбарчук, здесь - серый кардинал мира, поставщик инфернальных розыгрышей планетарного масштаба и трансцендентный персонаж, что живет по ту сторону человеческих категорий вроде добра и зла и активно практикует «позитивную шизофрению». Он ответственен за 11 сентября, которое заказал «один питерский оптовик», он планирует (а затем и осуществляет) «крушение меркантильного человечника».
Ницшеанское «падающего толкни», если окончательно Курехина мифологизировать, - его доминанта. Мертвое - вон, с танцем, с пляской и вакханалией, абсурду - абсурд, и пусть мир несется в тартарары, чтобы наступило наконец на этой плешивой земле царствие Настоящего Искусства. Ибо, как манифестирует Абарбарчук: «Искусство - это единственная область, где безграничным законом, основным законом и самым, кажется, сейчас забытым является полная и абсолютная свобода».
По Крусанову, Курехин 2.0 собирается строить новый мир на основе России - Великой и Имперской. Неясно, всерьез ли Крусанов, но вот Курехин действительно собирался. По крайней мере, так трактуют его последнюю, самую изощренную, самую противоречивую и, к сожалению, неоконченную провокацию.
Он, Сергей Курехин, эстет-интеллектуал, авангардист и богемно-андеграундный иконостас, подвязался в идеологи Национал-большевистской партии и в кандидаты в депутаты Госдумы, поскольку «из современного искусства полностью ушла жизнь и всё это такая конвульсия» и «сегодня единственной актуальной формой искусства является политика», как заявил Капитан на пресс-конференции НБП, где за столами брежневского типа восседали Лимонов с Дугиным в военной униформе, а напротив них - журналисты и питерская рок-тусовка в сигаретном кумаре.
Штаб НБП располагался в подвале, поделив пространство с реквизитной (тираж «Лимонки», пластинки «Гражданской обороны», агит-листовки) и пристанищем студентов, художников, писателей, ветерана ВОВ и скинхедов, которым Курехин и соратники пытались растолковать «о пришествии Нового Эона, о том, что мир вступает в новую полосу и вообще всё должно быть новым».
«Я практикую довольно длительное время, можно сказать с детства, особый род конструирования вещей, совершенно до этого не конструируемых. Дело в том, что я очень много занимался русской философией и считаю, что основным моментом русской культуры является тотальное безумие, и это самое тотальное безумие старались культивировать на протяжении долгого времени. Что такое тотальное безумие - это попытки соединить вещи абсолютно несоединимые в нормальных условиях. Вот и это я стараюсь делать с максимальной отдачей и прикладываю все свои внутренние безумные силы и ресурсы».
На пресс-конференции «Поп-механики № 418» он долго и самозабвенно вещал о мистическом смысле числа 418, давая отсылку к Кроули, для которого оно - условный пароль, нужный для перехода в новое качество. Нужный - магу. «Переход в новое качество» для мага - смерть. «Поп-механика № 418» реконструировала Ад («сцена была усеяна пылающими крестами с распятыми каскадерами, крутилось гигантское колесо, внутри которого томно танцевала вавилонская блудница или бегал одетый в ку-клукс-клановский костюм палач. Взрывались петарды, под ногами ползали карлики и бедуины, а пенсионерки с „Ленфильма“ пели патриотические песни»). Эта «Поп-механика» стала последней - 42-летний, как всегда оптимистичный, полный энергии и безумных планов Курехин вскоре умер от редчайшей, практически невозможной болезни сердца.
Проекты, идеи, дурачества, записи, слова, фантазии, веселость, легкость и отказ от «серьезного лица», с которым, как все мы знаем, совершаются самые глупые вещи, - это все еще «какие-то знаки, какие-то отрезочки, запахи, по которым <…> можно было бы восстановить какую-то картину». Музыка, которую писал Курехин, - контрапункт расчищающему ей путь безумию - прорывалась и собиралась, будто гигантский текст. Жаль, что она не успела, - музыка была бы прекрасная.
Приветствую участников community.
Вот, думал что вам не попадалась эта статья из СПб газеты "Смена",
которую я купил после премьерного показа фильма "Курёхин" в Доме Кино,
увидев заголовок газеты у одного из зрителей.
P.S. фото с церемонии прощания: http://www.interpress.ru/index.php?t=plain_photo&id=40354
16.06.2004
Курехин предчувствовал свою смерть
Сергей Курехин - личность неординарная. В нем прекрасно «уживались» классический пианист и рок-музыкант, режиссер и киноактер, дирижер и телеведущий. Но прежде всего он, конечно же, выдающийся экспериментатор. Сегодня ему исполнилось бы 50 лет. О неизвестном Сергее Курехине рассказала «Смене» его самый близкий человек, жена и друг Анастасия. Они прожили вместе 14 лет.
<<Ванесса Редгрейв ползала на четвереньках>>
- Анастасия, как вы познакомились с Сергеем?
- В гостях у Бориса Гребенщикова. Потом несколько раз встречались в «Сайгоне». Долго были в приятельских отношениях. Сергей приглашал меня на свои концерты, а у меня все не находилось времени. Сережа удивлялся: «Странно, девушки обычно просились на концерт. А ты все не можешь да не можешь». Я же просто обожала то, что он делает, восхищалась им. Сергей никогда ничего не боялся. Настолько был уверен в себе и своем таланте! Все его идеи претворялись в жизнь. И чем они были смелее, тем, как ни странно, легче воплощались. Захотел, чтобы в «Поп-механике» был задействован военный оркестр, предоставили оркестр. Кто бы мог подумать, что в «Поп-механике» примет участие Борис Штоколов?! Или Кола Бельды? У Курехина каталась по сцене, ползала на четвереньках сама Ванесса Редгрейв! Кто кроме Курехина смог вывести на сцену «Октябрьского» корову?! А между прочим, он хотел еще тигров и львов. Для Сергея не существовало табу.
<<Рай в шалаше>>
- Как долго длился ваш роман?
- Где-то год. Регистрация была его логическим завершением. И предложение Сережино было как само собой разумеющееся. При том, что слова «поженимся» в этом предложении не было. Я даже не сразу поняла, о чем он говорил: «Надо оформить как-то это все, но только чтобы без официальных церемоний». Без свадьбы, конечно, не обошлись. И без официоза тоже. Мы оба вступали в брак во второй раз, и фата, и свадебное платье казались нам пошлостью. Сережа был в джинсах. Во время бракосочетания он подшучивал над женщиной-регистратором, которая почему-то появилась без традиционной ленты через плечо: «Скажите, а вы в самом деле имеете право нас регистрировать? Почему же у вас ленточки нет?» Довел до того, что она, бедняжка, собралась куда-то бежать за лентой.
Первое время мы жили у моих родителей, а потом несколько лет снимали жилье. К тому времени, когда построили 3-комнатный кооператив, мы уже не так много времени проводили в России. Квартира была нам временным прибежищем. Мы ею толком не занимались, ремонт не делали. Потом купили вот эту квартиру, но Сергею жить здесь не довелось. 4 мая, в день, когда из коммуналки выехала последняя жительница, мы побывали здесь с друзьями, а 7-го Сережа лег в больницу… Мы почти год квартиру выбирали. Остановили свой выбор на этой, потому что Сергею хотелось, чтобы окна выходили на реку. И чтобы место было тихое, в центре. Он любил гулять по Невскому, по набережным рек и каналов.
А до этого где вы жили?
- На Комендантском. Незнакомые люди до сих пор вспоминают, что Сережа ездил в метро. «Мы его столько раз встречали на «Пионерской»! Думали-гадали: он - не он?» Сережа любил ездить в метро и не любил на такси. Сам никогда не водил машину.
- Почему?
- Машина требует ухода, она казалась ему обузой. Сергею не хотелось себя обременять. Потом все-таки купили. Но при условии, что он к ней даже не притронется. И только, когда однажды в прескверную погоду я отвозила его на студию, сказал: «Да, самая ценная вещь из того, что нами куплено, - машина. Как хорошо - удобно, уютно, тепло!»
<<Пластинки привозил чемоданами>>
- Курехин много гастролировал. Семейная жизнь была полна встреч и расставаний или вы ездили вместе?
- С концертами Сергей часто ездил один, но мы расставались ненадолго. И все равно для него самая большая радость была день провести дома. Началась перестройка, и началась другая жизнь. Сергей стал писать музыку к фильмам. Записывал пластинки. Очень много работал. Работа потребовала оседлости. Любил работать по ночам. Но вообще-то музыку сочинял везде и всюду. Прибегает домой, никому ни слова, сразу за инструмент. Чтобы не забыть мелодию. А сколько удивительных мелодий не записал - не смог вспомнить!
- Своей «поп-механикой» он эпатировал. А в повседневной жизни был эпатажным человеком?
- Был очень скромный и очень добрый. Одевался по-разному. Любил экстравагантные вещи, но периодически.
- А отдыхал как?
- А вот отдыхал он только дома. Куда-то ездить на отдых не любил. Читал книги, слушал музыку. Пластинки чемоданами привозил - из Японии, из Америки. Библиотеку собирал. Книги и покупал, и выменивал. Мы с ним ездили по объявлениям - смотрели библиотеки, выставляемые на продажу.
Он был на редкость семейным человеком, но это не мешало ему иметь друзей.
- Поклонницы надоедали?
- Были и поклонницы, которые поджидали по окончании концерта, брали автографы, просили фотографии. Звонили какие-то корреспондентки с просьбой об интервью. Но больше доставали начинающие музыканты, которые хотели, чтобы выслушал, чем-то помог.
«Иногда Сережа терял сознание»
- Анастасия, говорят, Сергей Курехин предчувствовал свой ранний уход?
- Были какие-то фразы. Я потом их вспомнила. Когда женились, он сказал: «Ты знаешь, я больше десяти лет не проживу». Почему он это сказал? Но явно не шутил.
Вначале были сложности: квартиры нет, ребенок маленький. Потом все как-то пошло на лад. В последнее время, наоборот, было ощущение, что все хорошее еще впереди. Впереди - две оперы в Большом театре, большие зарубежные гастроли. Впереди - совершенно новый виток его творчества.
- Значит, чушь и то, что Курехин на сцене имитировал сердечные приступы, просил администратора, чтобы тот «Скорую помощь» вызывал во время концерта?
- Ничего он не имитировал! Иногда Сережа неожиданно и непонятно отчего терял сознание. (Почему он и от армии был освобожден.) И на концерте такое было однажды в американском консульстве, при мне. Но это случалось нечасто. За всю жизнь раза четыре. Конечно же, это происходило небеспричинно. Наверное, когда душно было или во время нервного стресса.
- Я вычитал, что он осенью прошел полное медицинское обследование и признан был абсолютно здоровым…
- Да. Саркома сердца - очень редкое заболевание. Обычными диагностическими методами она не определяется.
- Курехина похоронили в Комарове. Его с этим местом что-то связывало?
- Я сразу решила: Комарово. Предлогали Литераторские мостки. Вся траурная церемония была организована друзьями Сергея.
Автор:Владимир ЖЕЛТОВ
Петербургский суд рассмотрит иск о запрете творчества Сергея Курехина. Угроза пришла от дочери и жены, которые унаследовали авторское право. Они не могут поделить отчисления.
Октябрьский суд Петербурга принял иск к Фонду Сергея Курехина и его второй жене Анастасии, которая является фактическим распорядителем творчества музыканта. Заявление о запрете использования произведений подала дочь от первого брака. Юлия Курехина наряду с мачехой вступила в право наследования после смерти музыканта, но, судя по иску, оказалась отстранена от участия в судьбе произведений.
Сергей Курехин – композитор, музыкант-авангардист, сценарист. Родился в 1954 году в Мурманске. В семнадцать лет переехал в Ленинград. Активный участник творческого андеграунда. Первым музколлективом был «Большой железный колокол». Первую пластинку издал в 1981 году. Участвовал в записи альбомом «Аквариума», записывал соло для «Алисы» и «Кино». В 30-летнем возрасте создал группу «Поп-механика», которая устраивала театрализованные концертные номера. Дискография Курехина составляет около пятидесяти пластинок. Композитор умер в 1996 году.
После смерти Курехина "Поп-механика" получила вторую жизнь. В 1997 году был создан благотворительный фонд его имени, президентом стала вторая жена музыканта, Анастасия. Она же уже ближе к нашему времени возглавила бюджетное учреждение культуры «Центр современного искусства имени Сергея Курехина», созданное Смольным.
Наследниками имущества Курехина, состоящего из авторского права, стали Анастасия и ее сын Федор (четыре пятых доли на двоих) и дочь от первого брака Юлия (пятая часть). Они как правообладатели стали членами Российского авторского общества, которое делало им отчисления в случае использования произведений Курехина сторонними организаторами концертов (2 процента от сборов на всех исполнителей/правообладателей от театральных постановок и 10 процентов – от концертов).
Иная ситуация сложилась с Фондом и Центром современного искусства. Они тоже выступают организаторами. В частности, в Москве и Петербурге проводились концерты «Курехин: Next», а в декабре 2015-го состоялась «Новогодняя Арт-механика». Как уверяет в иске Юлия Курехина, эти мероприятия проводились без ее согласования.
«По законодательству об авторских правах любое распоряжение произведениями, в том числе предоставление права их использовать, должно происходить с согласия всех правообладателей», – считает юрист конторы Гессена Георгий Мелков, представляющий интересы истицы. – Все мероприятия фонда с исполнением произведений Сергея Курехина проходят незаконно. Дочь музыканта отстранена от участия в судьбе его произведений. Фонд за использование творческого наследия не заплатил дочери ни копейки».
Кроме того, фонд, как следует из иска, предоставляет возможность использовать произведения концертным площадкам по всей России и за границей, где Курехин не менее чтим, чем на родине. При этом Юлия не заключала лицензионные договоры с предоставлением права на публичное исполнение произведений.
Осенью 2015-го Юлия отправила досудебную претензию по двум концертам к 60-летию Курехина – в Москве и Петербурге. Анастасия ответила:
«Извлечение прибыли не было целью концертов. Это была дань памяти легендарному композитору! Важно, чтобы музыка его жила и была востребована аудиторией».
Наследие Курехина вряд ли приносит большую прибыль. Ее размеры можно понять по косвенным показателям. Так как Анастасия Курехина возглавляет бюджетное учреждение «Центр современного искусства имени Сергея Курехина», она подает декларации о доходах. В 2015 году она, как следует из отчетности на сайте Смольного, заработала 506 тысяч рублей. В 2014-м – 391 тыс., в 2013-м – 445 тыс. Из декларации в декларацию неизменно кочуют Honda, участок в 15 тысяч квадратных метров и 114-метровая квартира.
В комментарии «Фонтанке» Анастасия уточнила, что в доходах учтены ее зарплата как худрука центра, пенсия и авторские отчисления.
«Я не видела иска, трудно что-то комментировать предметно, – продолжила она. – Юля получает отчисления от Российского авторского общества, если организатором выступает сторонняя организация. Фонд тоже отчисляет. Юля никак не интересовалась музыкой отца и ее продвижением. Иск от нее неожиданен, у нас с ней были хорошие отношения».
Дело Курехиных передано судье Октябрьского суда Антонине Токарь. В зависимости от оперативности ее решения зависит июльская программа творчества композитора. В Петербурге с 1 по 16 июля намечен показ спектакля «По следам "Поп-механики"», а в Москве 9 июля должен пройти концерт «Курехин и Айги в Консерватории». Билеты в продажу поступили.
Александр Ермаков,
