Бессмертная комедия Дениса Фонвизина «Недоросль» является выдающимся произведением русской литературы XVIII века. Смелая сатира и правдиво описанная действительность — основные составляющие мастерства этого писателя. Спустя столетия то и дело в современном обществе всплывают горячие споры о главном герое пьесы Митрофанушке. Кто он: жертва неправильного воспитания или же яркий пример нравственного разложения общества?
Написанная Фонвизиным комедия «Бригадир», имевшая ошеломляющий успех в Петербурге, стала основой одного величайших мировых литературных памятников. После ее опубликования писатель более десяти лет не возвращался к драматургии, все больше и больше отдаваясь государственным вопросам и задачам. Однако мысль о создании новой книги будоражила воображение автора. Не будем скрывать, что, по мнению ученых, первая заметка, относящаяся к «Недорослю», была начата еще в 1770х годах, задолго до его выхода в свет.
После поездки во Францию в 1778г. у драматурга сложился точный замысел написания будущего произведения. Интересный факт — изначально Митрофанушка был Иванушкой, что само собой говорило о схожести двух комедий (Иваном был персонаж в «Бригадире»). В 1781 году пьеса была завершена. Само собой, постановка такого типа означала освещение одного из самых проблемных вопросов дворянского общества того времени. Однако, несмотря на риск, Фонвизин стал непосредственным «зачинщиком» литературного переворота. Премьера откладывалась из-за неприязни императрицы к какой бы то ни было сатире, но она все-таки состоялась 24 сентября 1782 года.
КОМЕДИЯ - вид драмы, в котором специфически разрешается момент действенного конфликта. Он имеет ряд признаков:
Также в произведении Фонвизина очевидна сатирическая направленность. Это значит, что автор ставил себе задачу высмеять общественные пороки. Это попытка завуалировать жизненные проблемы под маской улыбки.
«Недоросль» — произведение, построенное по законам классицизма. Одна сюжетная линия, одно место действия, и все события происходят в течение суток. Однако данная концепция согласуется и с реализмом, о чем говорят отдельные предметы и места действий. Кроме того, действующие лица очень уж напоминают настоящих помещиков из глубинки, осмеянных и осужденных драматургом. Фонвизин добавил в классицизм нечто новое – беспощадный и острый юмор.
Сюжет комедии Дениса Фонвизина «Недоросль» кружится вокруг семьи помещиков, которая полностью погрязла в безнравственности и самодурстве. Дети становились похожими грубых и ограниченных родителей, от чего страдало их представление о морали. Шестнадцатилетний Митрофанушка изо все сил пробует закончить обучение, но ему не хватает желания и способностей. Мать смотрит на это спустя рукава, ей безразлично, будет ли ее сын развиваться. Она предпочитает, чтобы все оставалось, как есть, всякий прогресс ей чужд.
Простаковы «приютили» дальнюю родственницу — сироту Софью, которая отличается от всей семьи не только взглядами на жизнь, но и благовоспитанностью. Софья — наследница большого поместья, «заглядывается» на которое и дядя Митрофанушки — Скотинин, который является большим охотником. Женитьба — единственный доступный способ завладеть хозяйством Софьи, поэтому окружающие ее родственники стараются склонить ее на выгодный брак.
Стародум — дядюшка Софьи, присылает племяннице письмо. Простакова жутко недовольна такой «выходкой» родственника, которого считали погибшим в Сибири. Свойственная ее натуре лживость и надменность проявляется в обвинении «обманного» письма, якобы «амурного». Неграмотные помещики вскоре узнают истинное содержание послания, прибегнув к помощи постояльца Правдина. Он открывает всей семье правду об оставленном сибирском наследстве, которое дает аж десять тысяч годового дохода.
Тут-то у Простаковой и созревает идея — выдать Софью за Митрофанушку, чтобы присвоить наследство себе. Однако в ее планы «врывается» офицер Милон, идущий через деревню с солдатами. Он встретился со старым другом Правдиным, который, как оказалось, является членом наместнического правления. В его планы входит наблюдение за помещиками, плохо обращающимися со своими людьми.
Милон говорит о своей давней любви к милой особе, которую перевезли в неизвестное место из-за кончины родственника. Внезапно он встречает Софью — она и есть та самая девушка. Героиня рассказывает о будущем замужестве с недорослем Митрофанушкой, от чего жених «вспыхивает», как искра, но потом постепенно «ослабевает» при подробном рассказе о «суженном».
Приехал дядя Софьи. Познакомившись с Милоном, он принимает выбор Софьи, при этом осведомившись о «правильности» ее решения. В тоже время имение Простаковых передано в государственную опеку из-за жестокого обращения с крестьянами. Ища поддержки, мать обнимает Митрофанушку. Но Сын не намерен был учтивым и вежливым, он грубит, отчего почтенная матрона падает в обморок. Очнувшись, она причитает: «Погибла я совсем». А Стародум, указывая на неё, говорит «Вот злонравия достойные плоды!».
Правдин, Софья, Стародум и Милон — представители, так называемого «нового» времени, эпохи Просвещения. Нравственные составляющие их души – ничто иное, как добро, любовь, тяга к знаниям и сострадание. Простаковы, Скотинин и Митрофан — представители «старого» дворянства, где процветают культ материального благополучия, грубость и невежество.
Фонвизин был личностью , поэтому не принимал грубости, невежества и жестокости. Он исповедовал веру в то, что человек рождается «чистым листом», поэтому только воспитание и образование могут сделать его нравственным, добродетельным и умным гражданином, который принесет пользу отечеству. Таким образом, воспевание идеалов гуманизма — главная идея «Недоросля». Юноша, повинующийся зову добра, ума и справедливости, — вот истинный дворянин! Если же его воспитают в духе Простаковой, то он никогда не выйдет за тесные рамки своей ограниченности и не поймет красоты и многогранности мира, в котором живет. Он не сможет трудиться во благо общества и ничего значимого не оставит после себя.
В конце комедии автор говорит о торжестве «возмездия»: Простакова теряет поместье и уважение собственного сына, воспитанного в соответствии с ее духовными и физическими идеалами. Такова плата за неправильное воспитание и невежество.
Комедия Дениса Фонвизина «Недоросль», прежде всего, учит уважению к ближним. Шестнадцатилетний юноша Митрофанушка совершенно не воспринимал заботу ни матери, ни дядюшки, он считал это само собой разумеющимся фактом: «Что ты, дядюшка, белены объелся? Да я знать не знаю, за что ты на меня вскинуться изволил». Закономерным результатом грубого обращения в доме является финал, где сын отталкивает любящую мать.
Уроки комедии «Недоросль» на этом не заканчиваются. Не столько уважение, сколько незнание показывает людей в том положении, которое они тщательно пытаются скрыть. Глупость и невежество витают в комедии, как птица над гнездом, они обволакивают деревню, тем самым не отпуская жителей из собственных оков. Автор жестоко наказывает Простаковых за ограниченность, отнимая у них имение и саму возможность продолжать праздный образ жизни. Таким образом, учиться нужно всем, ведь даже самое устойчивое положение в обществе легко потерять, будучи необразованным человеком.
Интересно? Сохрани у себя на стенке!
Образование и воспитание в комедии Д. И. Фонвизина «Недоросль» (урок-семинар)
Цел и: обсудить проблемы гражданственности, воспитания и образования в комедии; рассмотреть проблему традиции и новаторства в пьесе.
Ход уроков
I. Проверка степени осмысления содержания пьесы.
– В чем вы видите главный смысл пьесы? Убедительной ли вам показалась ее финальная сцена?
– Кто же приводит в движение все действия комедии, становится центром всех событий?
Конечно, не Стародум (появляется он, когда действие уже набрало силу) и не Митрофан, хотя его именем и назвал Фонвизин свою пьесу. Митрофан – только «подобие» своей матушки и до поры до времени ее послушное чадо. Главный персонаж комедии – госпожа Простакова. Она ведет действие, она в центре всех событий, из-за нее возникают постоянные стычки, столкновения. Попробуем мысленно «удалить» ее из «Недоросля» – и все произведение разрушится. Ее роль особенно четко осознается при воспроизведении основных событий сюжета:
Госпожа Простакова собирается выдать Софью за Скотинина;
Новые замыслы по отношению к Софье после письма от Стародума;
Приезд Стародума и старание госпожи Простаковой представить богатому дядюшке Софьи все достоинства Митрофана;
Попытка похитить Софью и насильно обвенчать с Митрофаном;
Потеря права на бесконтрольное управление имением и трагическое разочарование в сыне.
Таким образом, на Простаковой не только «дом держится», как она хвалится перед Правдиным, но держится и вся комедия. И если как человек она вызывает у автора, читателя и зрителя острое неприятие («госпожа бесчеловечная», «презлая фурия» с «адским нравом», «злая помещица»), то как художественное достижение Фонвизина этот образ сохраняет свою выразительность и силу до сегодняшнего дня. Это уже не классицистический персонаж, характеризующийся одним качеством: госпожа Простакова не только зла, жестока и невежественна, она хитра, лицемерна, расчетлива, предприимчива. В ней сочетаются умственная ограниченность и практическая сметка, нравственная низость и самоотверженная любовь к сыну – все это вместе создает полнокровный живой характер, запечатлевший эпоху и сохранивший общечеловеческий смысл до нашего времени.
II. Подготовка к написанию сочинения.
1. Составление плана характеристики героя.
Учитель. Завершая обзор комедии, мы попытались составить характеристику ее главного героя – госпожи Простаковой.
А что такое характеристика? (Определение записать в тетради.)
Характеристика – описание живого лица и характера, то есть устойчивых особенностей человека, зависящих от его воспитания, обстоятельств и образа жизни и проявляющихся в действиях, поступках и высказываниях.
План характеристики:
1) Мысль, которую следует доказать всем содержанием работы.
2) Общие сведения о персонаже.
3) Приведение доказательств и подбор иллюстраций к ним из текста.
4) Вывод и переход к следующей мысли.
5) Доказательство, обобщение и новая мысль.
6) Итоговое обобщение.
Пример плана (к характеристике Митрофанушки):
1) Воспитание зависит от среды, условий формирования молодого человека. Именно это утверждает Д. И. Фонвизин в своей комедии «Недоросль». Это – главная мысль произведения.
2) Митрофанушка – один из главных героев комедии. Это 15-летний подросток, сын провинциальных помещиков, деспотичных и невежественных дворян (общие сведения о персонаже).
3) Имя «Митрофан» по-гречески значит «похожий на мать» – логический переход к новой мысли.
– не злоупотреблять цитатами;
– пользоваться разными приемами цитирования;
– избегать повторения, подыскивать синонимы;
– следить за правильностью связи слов в предложении;
– ясно формулировать мысли;
– приводить аргументы;
– следить за соответствием мысли и доказательств к ней;
– следить за логической взаимосвязью между мыслями и частями сочинения.
– О чем свидетельствует речь персонажей? (Автор, стремясь к жизненной правде, речью персонажа характеризует саму личность.)
– В чем особенности речи Цифиркина? Кутейкина? (Цифиркин в прошлом был солдатом, а сейчас – преподаватель арифметики. В его речи звучат постоянные подсчеты, а также военные термины. Кутейкин – недоучившийся семинарист; его речь изобилует формами церковно-славянского языка: «тьма кромешная», «горе мне, грешному», «звах бых и приидох» и др.)
– А что еще характеризует речь этих персонажей? (Речь Кутейкина характеризует его как человека хитроватого, а речь Цифиркина – как грубоватого, прямолинейного и честного.)
III. Работа по вопросам семинара (см. домашнее задание после урока 9).
IV. Подведение итогов семинара.
«Мысль о воспитании просвещенного дворянина во времена Фонвизина не была новой. О необходимости просвещения говорили Петр I, Ломоносов, Екатерина II и другие великие люди XVIII столетия.
Но у Фонвизина все не так просто. Он понимает, что одного просвещения мало.
«Наука в развращенном человеке есть лютое оружие делать зло, – говорит Стародум. – Просвещение возвышает одну добродетельную душу». Вначале надо воспитывать добродетель, позаботиться о душе, а уж потом – об уме.
Как это сделать? Нужен такой закон, чтобы добродетель стала выгодной <…> И в злонравии своем и в невежестве не Простакова и Скотинин виноваты, а те, кто устанавливает законы. А утверждает их государь. Вот в кого метил Фонвизин». (Из книги «В мире литературы». 8 класс / под ред. А. Г. Кутузова. – М., 1998.)
Учитель. Давайте вновь посмотрим на комедию с точки зрения требований классицизма. И хотя его приметы обнаруживаются в комедии (односторонне изображены положительные герои, сохранен принцип единства времени, места и действия, в основе сюжета – любовная интрига, в финале зло наказывается, добро торжествует), назвать «Недоросль» традиционным классицистическим произведением уже нельзя.
Воссоздав мир Скотининых и Простаковых, Фонвизин сумел придать своей комедии глубокий обобщающий смысл, вскрыв социальные корни описываемых им событий. Гуманистический пафос комедии направлен на то, чтобы показать пагубность крепостного права для человека – как для дворовых «рабов» (Тришка, Еремеевна, девка Палашка), так и для господ, забывших, что «угнетать рабством себе подобных беззаконно», и утративших свое человеческое достоинство.
В лице госпожи Простаковой Фонвизин создал необычайно яркий и жизненный характер и вопреки канонам классицизма смело показал, что даже эта «презлая фурия» может испытывать чувство страдания, может хотя бы на мгновение вызвать если не сочувствие, то, во всяком случае, понимание у читателя или зрителя.
Эти особенности творчества драматурга конца XVIII в. говорят о том, что классицизм уже изжил себя, что талантливые писатели обращались к изображению реальной жизни во всей ее сложности и противоречиях.
Составление таблицы «Традиции и новаторство в комедии «Недоросль» (по вариантам).
|
I вариант |
II вариант |
|
В чем традиционность комедии «Недоросль»? – г ерои делятся на положительных и отрицательных; – все герои наделены «говорящими» фамилиями; – положительные герои являются воплощением одной черты; – героем-резонером является Стародум; – в основном соблюдены правила «трех единств» |
В чем Фонвизин отступает от традиций классицизма? – в комедии есть отступления от единства действия (две сюжетные линии); – отрицательные герои интересны и неоднозначны, вызывают разную читательскую реакцию; – при создании характеров героев используется речевая характеристика. Вывод: наметился отход от правил классицизма в сторону развития реалистических тенденций |
Домашнее задание: написать мини-сочинение «Каким я увидел(а) Митрофанушку (Простакову)», используя план характеристики героя.
Полный текст материала смотрите в скачиваемом файле.
На странице приведен только фрагмент материала.
Теме воспитания в этом произведении отведена большая роль. На самом деле, всё крутится вокруг темы обучения Митрофанушки, его учителей, принципов его родителей и остальных.
Его мама и папа практически гордятся тем, что их ничему не учили. Они считают, что богатство нажить можно и без лишних знаний. Они даже не понимают, когда приехавший дядя спрашивает их об истории и географии. Первый предмет они воспринимают, как рассказывание анекдотов, а второй… Он нужен, по их мнению, только извозчикам. И всё-таки они хотят обучить сына чтению и арифметике. (Даже мамаша, судя по всему, читать не умеет. Однако она ловко скрывает это.)
Нанятые учителя ходят годами к ученику, но он совсем не старается. Ему совсем не интересно учиться. Сами учителя эти – забавные персонажи. Арифметику преподает бывший солдат Кутейкин, который не смог найти другой работы. Он искренне считает, что не заслуживает денег за такие низкие результаты своего ученика. Второй – бывший семинарист Цыфиркин, который испугался «бездны мудрости», он жаден, считает, сколько ему не заплатили. И самый главный учитель – Вральман Адам, немец, который на самом деле кучер. Но он мастер рассказывать истории, делать комплименты, шутить, поэтому его в семье очень любят.
Дядя-миллионер (Стародуб) тоже, хотя человек образованный, говорит, что не нужно чужими мыслями набивать голову. Но просто он за то, чтобы развивать душу и сердце. Он верит, что каждый может быть добрым и смелым. Отвага может проявляться не только на фронте, но на службе, в обычной жизни.
В общем, Митрофанушку учат кое-чему, но очень плохо. На самом деле, и учителя не самые лучшие, а уж ученик – самый ленивый. А о воспитании речи не идёт – никакого хорошего примера парню не подают, над добротой смеются. Его не одергиваю, когда он врет и грубит. Митрофан учится только подлизываться и обманывать. Пусть бы и был неучем, но хотя бы добрым, а тут он агрессивный.
В финале даже мамочка разочаровывается в воспитании своего сына, она видит, что он нехороший человек. Думаю, что у него ещё есть шанс исправиться.
Фонвизин написал произведение, которое назвал «Недоросль». И недаром название комедии именно такое. Именно оно дает подсказку, о чем будет идти речь в произведении.
Много разных тем раскрыл в своем произведении Фонвизин, так как его произведение именно потому и призвано считать очень глубоким текстом, и моральным. Ведь это произведение хоть и скрыто под комедию, но на самом деле – очень моральное, ведь там раскрывается то, что в жизнь очень актуально – как такие качества: глупость, жадность, жестокость, равнодушие и так далее.
Именно потому автор показывает – насколько важно этого избежать в жизни, когда воспитывается собственных детей. И все идет от родителей. Ведь именно они поначалу направляют своего ребенка, давая ему хороший пример, или же плохой. Хотя и от самого ребенка зависит – как воспринимать все, что дают ему родители. Автор произведения сильно подчеркивает и как главную выделяет тему – тему о воспитании детей в семье. И он даже не только ругает самих родителей главного персонажа – Недоросля, так как этих его родителей ведь когда-то воспитывали и другие родители, их самые. А потому он показывает, насколько должны были быть глупыми и жестокими такие родители, если воспитали таких детей.
Фонвизин показывает в комедии – как пытаются воспитать своего ребенка родители. Ведь мать, которую зовут Простакова, и недаром к тому же, хочет найти учителя, который бы хорошо учил ребенка. Но ей удается найти просто мошенника, который не учит ребенка, который остается невежественным и глупым. А отец грубый и равнодушный к своему чаду в этом случае. Его больше заботит его положение в обществе, как случай еще большего обогащения. Одним словом, мать и отец – вовсе не правильно воспитывают парня, который уже достаточно рослый, так как у взрослых просто нет таких навыков и моральных устоев.
Огромную роль в жизни каждого человека имеет воспитание и образование. Именно от этих двух составляющих зависит успех каждого человека в жизни, зависит отношение этого человека к жизни, к окружающему миру и к другим людям.
Проблема воспитания интересует, как государство, так и каждого жителя страны. Много авторов затрагивают эту тему. Одним из таких оказался Д.И. Фонвизин написавший комедию «Недоросль». Именно в этом произведении остро рассматривается тема воспитания и образования человека. Название сразу говорит нам, что в произведение речь будет идти не о хорошо развитом и умном человеке, а о недоучке. Митрофан, так зовут главного героя комедии, растет в семье, где не знакомы такие понятия, как доброта, милосердие, сострадание и помощь. Он растет на примере своей матери, которая жестока, обращается с людьми, презирает окружающих, является жадной и злой личностью.
Такой пример заставляет сына поступать также. Митрофан совсем не хочет учиться. Образование ему чуждо. Делает он это только по повелению матушки, а та по велению Петра первого.
Читая это произведение необходимо задуматься не только детям, но и их родителям о важности хороших манер, правильных примерах поведения и о важности образования.
Сочинение для 8 класса по литературе, 7, 9 класс
Родители есть у каждого человека. Даже если жизнь сложилась так, что родители не воспитывают ребенка с раннего детства, все-равно родители дали жизнь новому человеку.
Большинство людей живут, не замечая сколько прекрасных вещей нас окружает. Нужно обладать особыми качествами, чтобы видеть красоту в простых вещах. Если вам сложно разглядеть чудо, просто оглянитесь вокруг, большинство чудес предоставляет нам природа.
Герой нашего времени – это произведение, задумка которого в том, чтобы более полно раскрыть характер героя, показать читателю проблемы характера и влияние на него обстановки, в которой герой воспитывался и жил
Исаак Израилевич Бродский родом из села Софиевка Таврической Губернии. Он выходец из семьи среднего сословия (его отец был мелким торговцем и землевладельцем). Появился на свет известный художник 25 июня 1833 года. Уже в детстве ребенок любил рисовать.
Гармония в семье возможна только при отсутствии конфликта между отцами и детьми. Казалось бы, о чем могут спорить любящие и близкие друг другу люди, но как часто дочь, не соглашаясь с матерью
О нравственности и русской культуре Ключевский Василий Осипович
Недоросль Фонвизина
(Опыт исторического объяснения учебной пьесы)
Добрый дядя Стародум в усадьбе Простаковых, застав свою благонравную племянницу Софью за чтением Фенелонова трактата о воспитании девиц, сказал ей:
– Хорошо. Я не знаю такой книжки; однако читай ее, читай! Кто написал Телемака, тот пером своим нравов развращать не станет.
Можно ли применить такое суждение к самому «Недорослю»? Современному воспитателю или воспитательнице трудно уследить за той струей впечатлений, какую вбирают в себя их воспитанники и воспитанницы, читая эту пьесу. Могут ли они с доверчивостью дяди Стародума сказать этим впечатлительным читателям, увидев у них в руках «Недоросля»: «хорошо, читайте его, читайте: автор, который устами дяди Стародума высказывает такие прекрасные житейские правила, пером своим нравов развращать не может». Имей сердце, имей душу, и будешь человек во всякое время. Ум, коль он только что ум, самая безделица; прямую цену уму дает благонравие. Главная цель всех знаний человеческих – благонравие. Эти сентенции повторяются уже более ста лет со времени первого представления «Недоросля» и хотя имеют вид нравоучений, заимствованных из детской прописи, однако до сих пор не наскучили, не стали приторными наперекор меткому наблюдению того же Стародума, что «всечасное употребление некоторых прекрасных слов так нас с ними знакомит, что, выговаривая их, человек ничего уже не мыслит, ничего не чувствует». Но, кроме прекрасных мыслей и чувств Стародума, Правдина, Софьи, поучающих прямо своим простым, всем открытым смыслом, в комедии есть еще живые лица с своими страстями, интригами и пороками, которые ставят их в сложные, запутанные положения. Нравственный смысл этих драматических лиц и положений не декламируется громко на сцене, даже не нашептывается из суфлерской будки, а остается за кулисами скрытым режиссером, направляющим ход драмы, слова и поступки действующих лиц. Можно ли ручаться, что глаз восприимчивого молодого наблюдателя доберется до этого смысла разыгрываемых перед ним житейских отношений и это усилие произведет на него надлежащее воспитательное действие, доставит здоровую пищу его эстетическому ощущению и нравственному чувству? Не следует ли стать подле такого читателя или зрителя «Недоросля» с осторожным комментарием, стать внятным, но не навязчивым суфлером?
«Недоросль» включается в состав учебной хрестоматии русской литературы и не снят еще с театрального репертуара. Его обыкновенно дают в зимнее каникулярное время, и, когда он появляется на афише, взрослые говорят: это – спектакль для гимназистов и гимназисток. Но и сами взрослые охотно следуют за своими подростками под благовидным прикрытием обязанности проводников и не скучают спектаклем, даже весело вторят шумному смеху своих несовершеннолетних соседей и соседок.
Можно без риска сказать, что «Недоросль» доселе не утратил значительной доли своей былой художественной власти ни над читателем, ни над зрителем, несмотря ни на свою наивную драматическую постройку, на каждом шагу обнаруживающую нитки, которыми сшита пьеса, ни на устарелый язык, ни на обветшавшие сценические условности екатерининского театра, несмотря даже на разлитую в пьесе душистую мораль оптимистов прошлого века. Эти недостатки покрываются особым вкусом, какой приобрела комедия от времени и которого не чувствовали в ней современники Фонвизина. Эти последние узнавали в ее действующих лицах своих добрых или недобрых знакомых; сцена заставляла их смеяться, негодовать или огорчаться, представляя им в художественном обобщении то, что в конкретной грубости жизни они встречали вокруг себя и даже в себе самих, что входило в их обстановку и строй их жизни, даже в их собственное внутреннее существо, и чистосердечные зрители, вероятно, с горестью повторяли про себя добродушное и умное восклицание Простакова-отца: «Хороши мы!» Мы живем в другой обстановке и в другом житейском складе; те же пороки в нас обнаруживаются иначе. Теперь вокруг себя мы не видим ни Простаковых, ни Скотининых, по крайней мере с их тогдашними обличиями и замашками; мы вправе не узнавать себя в этих неприятных фигурах. Комедия убеждает нас воочию, что такие чудовища могли существовать и некогда существовали действительно, открывает нам их в подлинном первобытном их виде, и это открытие заставляет нас еще более ценить художественную пьесу, которая их увековечила. В наших глазах пьеса утратила свежесть новизны и современности, зато приобрела интерес художественного памятника старины, показывающего, какими понятиями и привычками удобрена та культурная почва, по которой мы ходим и злаками которой питаемся. Этого исторического интереса не могли замечать в комедии современники ее автора: смотря ее, они не видели нас, своих внуков; мы сквозь нее видим их, своих дедов. Что смешно в «Недоросле», и одно ли и то же смешит в нем разные возрасты? Молодежь больше всего смеется, разумеется, над Митрофаном, героем драмы, неистощимым предметом смеха, нарицательным именем смешной несовершеннолетней глупости и учащегося невежества. Но да будет позволено немного заступиться за Митрофана: он слишком засмеян. Правда, он смешон, но не всегда и даже очень редко, именно только в лучшие минуты своей жизни, которые находят на него очень нечасто. В комедии он делает два дела: размышляет, чтобы выпутаться из затруднений, в которые ставит его зоологическая любовь матери, и поступает, выражая в поступках свои обычные чувства. Забавны только его размышления, а поступки – нисколько. По мысли автора, он дурак и должен рассуждать по-дурацки. Тут ничего смешного нет; грешно смеяться над дураком, и кто это делает, тот сам становится достойным предметом своего смеха. Однако на деле Митрофан размышляет по-своему находчиво и умно, только недобросовестно и потому иногда невпопад, размышляет не с целью узнать истину или найти прямой путь для своих поступков, а чтобы только вывернуться из одной неприятности, и потому тотчас попадает в другую, чем и наказывает сам себя за софистическое коварство своей мысли. Это самонаказание и вызывает вполне заслуженный смех. Он забавен, когда, объевшись накануне и для избежания неприятности учиться, он старается преувеличить размеры и дурные следствия своего обжорства, даже подличает перед матерью, чтобы ее разжалобить; но, увертываясь от учителя, он подвергает себя опасности попасть в руки врача, который, разумеется, посадит его на диету, и, чтобы отклонить от себя эту новую напасть, сообразительно отвечает на предложение испугавшейся его болезни матери послать за доктором: «Нет, нет, матушка, я уж лучше сам выздоровлю», и убегает на голубятню. Он очень забавен со своей оригинальной теорией грамматики, со своим очень бойко и сообразительно изобретенным учением о двери существительной и прилагательной, за каковое изобретение умные взрослые люди, его экзаменовавшие, торжественно, с митрофановским остроумием награждают его званием дурака. Но чувства и направляемые ими поступки Митрофана вовсе не смешны, а только гадки. Что смешного в омерзительной жалости, какая проняла объевшегося 16-летнего шалопая – в его тяжелом животном сне – при виде матери, уставшей колотить его отца? Ничего смешного нет и в знаменитой сцене ученья Митрофана, в этом бесподобном, безотрадно печальном квартете бедных учителей, ничему научить не могущих, мамаши, в присутствии учащегося сынка с вязанием в руках ругающейся над ученьем, и разбираемого охотой жениться сынка, в присутствии матери ругающегося над своими учителями? Если современный педагог так не настроит своего класса, чтобы он не смеялся при чтении этой сцены, значит, такой педагог плохо владеет своим классом, а чтобы он был в состоянии сам разделять такой смех, об этом страшно и подумать. Для взрослых Митрофан вовсе не смешон; по крайней мере над ним очень опасно смеяться, ибо митрофановская порода мстит своей плодовитостью. Взрослые, прежде чем потешаться над глупостью или пошлостью Митрофана, пусть из глубины ложи представят себе свою настоящую или будущую детскую или взглянут на сидящих тут же, на передних стульях птенцов своих, и налетевшая улыбка мгновенно слетит с легкомысленно веселого лица. Как Митрофан сам себя наказывает за свои сообразительные глупости заслуженными напастями, так и насмешливый современный зритель сценического Митрофана может со временем наказать себя за преждевременный смех не театральными, а настоящими, житейскими и очень горькими слезами. Повторяю, надобно осторожно смеяться над Митрофаном, потому что Митрофаны мало смешны и притом очень мстительны, и мстят они неудержимой размножаемостью и неуловимой проницательностью своей породы, родственной насекомым или микробам.
Да я и не знаю, кто смешон в «Недоросле». Г-н Простаков? Он только неумный, совершенно беспомощный бедняга, не без совестливой чуткости и прямоты юродивого, но без капли воли и с жалким до слез избытком трусости, заставляющей его малодушествовать даже перед своим сыном. Тарас Скотинин также мало комичен: в человеке, который сам себя характеризовал известным домашним животным, которому сама родная сестрица нежно сказала в глаза, что хорошая свинья ему нужнее жены, для которого свиной хлев заменяет и храм наук, и домашний очаг, – что комичного в этом благородном российском дворянине, который из просветительного соревнования с любимыми животными доцивилизовался до четверенек? Не комична ли сама хозяйка дома, госпожа Простакова, урожденная Скотинина? Это лицо в комедии, необыкновенно удачно задуманное психологически и превосходно выдержанное драматически: в продолжение всех пяти актов пьесы с крепколобым, истинно скотининским терпением ни разу она не смигнула с той жестокой физиономии, какую приказал ей держать безжалостный художник во все время неторопливого сеанса, пока рисовал с нее портрет. Зато она и вдвойне некомична: она глупа и труслива, т. е. жалка, – по мужу, как Простакова, безбожна и бесчеловечна, т. е. отвратительна, – по брату, как Скотинина. Она вовсе не располагает к смеху; напротив, при одном виде этой возмутительной озорницы не только у ее забитого мужа, но и у современного зрителя, огражденного от нее целым столетием, начинает мутиться в глазах и колеблется вера в человека, в ближнего.
В комедии есть группа фигур, предводительствуемая дядей Стародумом. Они выделяются из комического персонала пьесы: это – благородные и просвещенные резонеры, академики добродетели. Они не столько действующие лица драмы, сколько ее моральная обстановка: они поставлены около действующих лиц, чтобы своим светлым контрастом резче оттенить их темные физиономии. Они выполняют в драме назначение, похожее на то, какое имеют в фотографическом кабинете ширмочки, горшки с цветами и прочие приборы, предназначенные регулировать свет и перспективу. Таковы они должны быть по тогдашней драматической теории; может быть, таковы они были и по плану автора комедии; но не совсем такими представляются они современному зрителю, не забывающему, что он видит перед собой русское общество прошлого века. Правда Стародум, Милон, Правдин, Софья не столько живые лица, сколько моралистические манекены; но ведь и их действительные подлинники были не живее своих драматических снимков. Они наскоро затверживали и, запинаясь, читали окружающим новые чувства и правила, которые кой-как прилаживали к своему внутреннему существу, как прилаживали заграничные парики к своим щетинистым головам; но эти чувства и правила так же механически прилипали к их доморощенным, природным понятиям и привычкам, как те парики к их головам. Они являлись ходячими, но еще безжизненными схемами новой, хорошей морали, которую они надевали на себя как маску. Нужны были время, усилие и опыты, чтобы пробудить органическую жизнь в этих, пока мертвенных, культурных препаратах, чтобы эта моралистическая маска успела врасти в их тусклые лица и стать их живой нравственной физиономией. Где, например, было взять Фонвизину живую благовоспитанную племянницу Софью, когда такие племянницы всего лет за 15 до появления «Недоросля» только еще проектировались дядюшкой Бецким в разных педагогических докладах и начертаниях, когда учрежденные с этой целью воспитательные общества для благородных и мещанских девиц по его заказу лепили еще первые, пробные образчики новой благовоспитанности, а сами эти девицы, столь заботливо задуманные педагогически, подобно нашей Софье, только еще садились за чтение Фенелоновых и других трактатов о своем собственном воспитании? Художник мог творить только из материала, подготовленного педагогом, и Софья вышла у него свежеизготовленной куколкой благонравия, от которой веет еще сыростью педагогической мастерской. Таким образом, Фонвизин остался художником и в видимых недостатках своей комедии не изменил художественной правде и в самых своих карикатурах: он не мог сделать живые лица из ходячих мертвецов или туманных привидений, но изображенные им светлые лица, не становясь живыми, остаются действительными лицами, из жизни взятыми явлениями.
Да и так ли они безжизненны, как привыкли представлять их? Как новички в своей роли, они еще нетвердо ступают, сбиваются, повторяя уроки, едва затверженные из Лябрюйера, Дюкло, Наказа и других тогдашних учебников публичной и приватной морали; но как новообращенные, они немного заносчивы и не в меру усердны. Они еще сами не насмотрятся на свой новенький нравственный убор, говорят так развязно, самоуверенно и самодовольно, с таким вкусом смакуют собственную академическую добродетель, что забывают, где они находятся, с кем имеют дело, и оттого иногда попадают впросак, чем усиливают комизм драмы. Стародум, толкующий госпоже Простаковой пользу географии тем, что в поездке с географией знаешь, куда едешь, – право, не менее и не более живое лицо, чем его собеседница, которая с обычной своей решительностью и довольно начитанно возражает ему тонким соображением, заимствованным из одной повести Вольтера: «Да извозчики-то на что ж? Это их дело». Умные, образованные люди так самодовольно потешаются над этим обществом грубых или жалких дикарей, у которых они в гостях, даже над такими петыми дураками, какими они считают Митрофана и Тараса Скотинина, – что последний обнаружил необычную ему зоркость, когда спросил, указывая на одного из этих благородных гостей, Софьина жениха: «Кто ж из нас смешон? Ха, ха, ха!» Сам почтенный дядя Стародум так игриво настроен, что при виде подравшихся в кровь братца и сестрицы, к которой в дом он только что приехал, не мог удержаться от смеха и даже засвидетельствовал самой хозяйке, что он отроду ничего смешнее не видывал, за что и был заслуженно оборван ее замечанием, что это, сударь, вовсе и не смешно. Во всю первую сцену пятого акта тот же честным трудом разбогатевший дядя Стародум и чиновник наместничества Правдин важно беседуют о том, как беззаконно угнетать рабством себе подобных, какое удовольствие для государей владеть свободными душами, как льстецы отвлекают государей от стези истины и уловляют их души в свои сети, как государь может сделать людей добрыми: стоит только показать всем, что без благонравия никто не может выйти в люди и получить место на службе, и «тогда всякий найдет свою выгоду быть благонравным и всякий хорош будет». Эти добрые люди, рассуждавшие на сцене перед русской публикой о таких серьезных предметах и изобретавшие такие легкие средства сделать всех людей добрыми, сидели в одной из наполненных крепостными людьми усадеб многочисленных госпож Простаковых, урожденных Скотининых, с одной из которых насилу могли справиться оба они, да и то с употреблением оружия офицера, проходившего мимо со своей командой. Внимая этим собеседникам, точно слушаешь веселую сказку, уносившую их из окружавшей их действительности «за тридевять земель, за тридесятое царство», куда заносила Митрофана обучавшая его «историям» скотница Хавронья. Значит, лица комедии, призванные служить формулами и образцами добронравия, не лишены комической живости.
Все это – фальшивые ноты не комедии, а самой жизни, в ней разыгранной. Эта комедия – бесподобное зеркало. Фонвизину в ней как-то удалось стать прямо перед русской действительностью, взглянуть на нее просто, непосредственно, в упор, глазами, не вооруженными никаким стеклом, взглядом, не преломленным никакими точками зрения, и воспроизвести ее с безотчетностью художественного понимания. Срисовывая, что наблюдал, он, как испытанный художник, не отказывался и от творчества; но на этот раз и там, где он надеялся творить, он только копировал. Это произошло оттого, что на этот раз поэтический взгляд автора сквозь то, что казалось, проник до того, что действительно происходило; простая, печальная правда жизни, прикрытая бьющими в глаза миражами, подавила шаловливую фантазию, обыкновенно принимаемую за творчество, и вызвала к действию высшую творческую силу зрения, которая за видимыми для всех призрачными явлениями умеет разглядеть никем не замечаемую действительность. Стекло, которое достигает до невидимых простым глазом звезд, сильнее того, которое отражает занимающие досужих зрителей блуждающие огоньки.
Фонвизин взял героев «Недоросля» прямо из житейского омута, и взял, в чем застал, без всяких культурных покрытий, да так и поставил их на сцену со всей неурядицей их отношений, со всем содомом их неприбранных инстинктов и интересов. Эти герои, выхваченные из общественного толока для забавы театральной публики, оказались вовсе не забавны, а просто нетерпимы ни в каком благоустроенном обществе: автор взял их на время для показа из-под полицейского надзора, куда и поспешил возвратить их в конце пьесы при содействии чиновника Правдина, который и принял их в казенную опеку с их деревнями. Эти незабавные люди, задумывая преступные вещи, туда же мудрят и хитрят, но, как люди глупые и растерянные, к тому же до самозабвения злые, они сами вязнут и топят друг друга в грязи собственных козней. На этом и построен комизм «Недоросля». Глупость, коварство, злость, преступление вовсе не смешны сами по себе; смешно только глупое коварство, попавшееся в собственные сети, смешна злобная глупость, обманувшая сама себя и никому не причинившая задуманного зла. «Недоросль» – комедия не лиц, а положений. Ее лица комичны, но не смешны, комичны как роли, и вовсе не смешны, как люди. Они могут забавлять, когда видишь их на сцене, но тревожат и огорчают, когда встречаешь вне театра, дома или в обществе. Фонвизин заставил печально-дурных и глупых людей играть забавно веселые и часто умные роли. В этом тонком различении людей и ролей художественное мастерство его «Недоросля»; в нем же источник того сильного впечатления, какое производит эта пьеса. Сила впечатления в том, что оно составляется из двух противоположных элементов: смех в театре сменяется тяжелым раздумьем по выходе из него. Пока разыгрываются роли, зритель смеется над положениями себя перехитрившей и самое себя наказывающей злой глупости. Но вот кончилась игра, ушли актеры, и занавес опустился – кончился и смех. Прошли забавные положения злых людей, но люди остались, и, из душного марева электрического света вырвавшись на пронизывающую свежесть уличной мглы, зритель с ущемленным сердцем припоминает, что эти люди остались и он их встретит вновь прежде, чем они попадутся в новые заслуженные ими положения, и он, зритель, запутается с ними в их темные дела, и они сумеют наказать его за это раньше, чем успеют сами наказать себя за свою же перехитрившую себя злую глупость.
В «Недоросле» показана зрителю зажиточная дворянская семья екатерининского времени в невообразимо хаотическом состоянии. Все понятия здесь опрокинуты вверх дном и исковерканы; все чувства выворочены наизнанку; не осталось ни одного разумного и добросовестного отношения; во всем гнет и произвол, ложь и обман и круговое, поголовное непонимание. Кто посильнее, гнетет; кто послабее, лжет и обманывает, и ни те ни другие не понимают, для чего они гнетут, лгут и обманывают, и никто не хочет даже подумать, почему они этого не понимают. Жена-хозяйка вопреки закону и природе гнетет мужа, не будучи умнее его, и ворочает всем, т. е. все переворачивает вверх дном, будучи гораздо его нахальнее. Она одна в доме лицо, все прочие – безличные местоимения, и когда их спрашивают, кто они, робко отвечают: «Я – женин муж, а я – сестрин брат, а я – матушкин сын». Она ни в грош не ставит мнение мужа и, жалуясь на Господа, ругается, что муж на все смотрит ее глазами. Она заказывает кафтан своему крепостному, который шить не умеет, и беснуется, негодуя, почему он не шьет как настоящий портной. С утра до вечера не дает покоя ни своему языку, ни рукам, то ругается, то дерется: «тем и дом держится», по ее словам. А держится он вот как. Она любит сына любовью собаки к своим щенятам, как сама с гордостью характеризует свою любовь, поощряет в сыне неуважение к отцу, а сын, 16-летний детина, платит матери за такую любовь грубостью скотины. Она позволяет сыну объедаться до желудочной тоски и уверена, что воспитывает его, как повелевает родительский долг. Свято храня завет своего великого батюшки воеводы Скотинина, умершего с голоду на сундуке с деньгами и при напоминании об учении детей кричавшего: «Не будь тот Скотинин, кто чему-нибудь учиться захочет», верная фамильным традициям дочь ненавидит науку до ярости, но бестолково учит сынка для службы и света, твердя ему: «Век живи, век учись», и в то же время оправдывает его учебное отвращение неопрятным намеком на полагаемую ею конечную цель образования: «Не век тебе, моему другу, учиться: ты благодаря Бога столько уже смыслишь, что и сам взведешь деточек». Самый дорогой из учителей Митрофана, немец, кучер Вральман, подрядившийся учить всем наукам, не учит ровно ничему и учить не может, потому что сам ничего не знает, даже мешает учить другим, оправдывая перед матерью свою педагогику тем, что головушка у ее сынка гораздо слабее его брюха, а и оно не выдерживает излишней набивки; и за это доступное материнско-простаковскому уму соображение Вральман – единственный человек в доме, с которым хозяйка обращается прилично, даже с посильным для нее респектом. Обобрав все у своих крестьян, госпожа Простакова скорбно недоумевает, как это она уже ничего с них содрать не может – такая беда! Она хвастается, что приютила у себя сиротку-родственницу со средствами и исподтишка обирает ее. Благодетельница хочет пристроить эту сиротку Софью за своего братца без ее спроса, и тот не прочь от этого не потому, что ему нравится «девчонка», а потому, что в ее деревеньках водятся отличные свиньи, до которых у него «смертная охота». Она не хочет верить, чтобы воскрес страшный ей дядя Софьи, которого она признала умершим только потому, что уж несколько лет поминала его в церкви за упокой, и рвет и мечет, готова глаза выцарапать всякому, кто говорит ей, что он и не умирал. Но самодур-баба – страшная трусиха и подличает перед всякой силой, с которой не надеется справиться, – перед богатым дядей Стародумом, желая устроить нечаянно разбогатевшую братнину невесту за своего сынка; но когда ей отказывают, она решается обманом насильно обвенчать ее с сыном, т. е. вовлечь в свое безбожное беззаконие самую Церковь. Рассудок, совесть, честь, стыд, приличие, страх Божий и человеческий – все основы и скрепы общественного порядка горят в этом простаковско-скотининском аду, где черт – сама хозяйка дома, как называет ее Стародум, и когда она наконец попалась, когда вся ее нечестивая паутина разорвана была метлой закона, она, бросившись на колени перед его блюстителем, отпевает свою безобразную трагедию, хотя и не гамлетовским, но тартюфовским эпилогом в своей урожденной редакции: «Ах, я собачья дочь! Что я наделала!» Но это была минутная растерянность, если не было притворство: как только ее простили, она спохватилась, стала опять сама собой, и первою мыслью ее было перепороть насмерть всю дворню за свою неудачу, и, когда ей заметили, что тиранствовать никто не волен, она увековечила себя знаменитым возражением:
– Не волен! Дворянин, когда захочет, и слуги высечь не волен! Да на что ж дан нам указ о вольности дворянства?
В этом все дело. «Мастерица толковать указы!» – повторим и мы вслед за Стародумом. Все дело в последних словах госпожи Простаковой; в них весь смысл драмы и вся драма в них же. Все остальное – ее сценическая или литературная обстановка, не более; все, что предшествует этим словам, – их драматический пролог; все, что следует за ними, – их драматический эпилог. Да, госпожа Простакова мастерица толковать указы. Она хотела сказать, что закон оправдывает ее беззаконие. Она сказала бессмыслицу, и в этой бессмыслице весь смысл «Недоросля»; без нее это была бы комедия бессмыслиц. Надобно только в словах госпожи Простаковой уничтожить знаки удивления и вопрос, переложить ее несколько патетическую речь, вызванную тревожным состоянием толковательницы, на простой логический язык, и тогда ясно обозначится ее неблагополучная логика. Указ о вольности дворянства дан на то, чтобы дворянин волен был сечь своих слуг, когда захочет. Госпожа Простакова, как непосредственная, наивная дама, понимала юридические положения только в конкретных, практических приложениях, каковым в ее словах является право произвольного сечения крепостных слуг. Возводя эту подробность к ее принципу, найдем, что указ о вольности дворянства дан был на права дворян и ничего, кроме прав, т. е. никаких обязанностей, на дворян не возлагал, по толкованию госпожи Простаковой. Права без обязанностей – юридическая нелепость, как следствие без причины – нелепость логическая; сословие с одними правами без обязанностей – политическая невозможность, а невозможность существовать не может. Госпожа Простакова возомнила русское дворянство такою невозможностью, т. е. взяла да и произнесла смертный приговор сословию, которое тогда вовсе не собиралось умирать и здравствует доселе. В этом и состояла ее бессмыслица. Но дело в том, что, когда этот знаменитый указ Петра III был издан, очень многие из русских дворян подняли руки на свое сословие, поняли его так же, как поняла госпожа Простакова, происходившая из «великого и старинного» рода Скотининых, как называет его сам ее брат, сам Тарас Скотинин, по его же уверению, «в роде своем не последний». Я не могу понять, для чего Фонвизин допустил Стародума и Правдина в беседе со Скотининым трунить над стариной рода Скотининых и искушать генеалогическую гордость простака Скотинина намеком, что пращур его, пожалуй, даже старше Адама, «создан хоть в шестой же день, да немного попрежде Адама», что Софья потому и не пара Скотинину, что она дворянка: ведь сама комедия свидетельствует, что Скотинин имел деревню, крестьян, был сын воеводы, значит, был тоже дворянин, даже причислялся по табели о рангах к «лучшему старшему дворянству во всяких достоинствах и авантажах», а потому пращур его не мог быть создан в одно время с четвероногими. Как это русские дворяне прошлого века спустили Фонвизину, который сам был дворянин, такой неловкий намек? Можно сколько угодно шутить над юриспруденцией госпожи Простаковой, над умом г. Скотинина, но не над их предками: шутка над скотининской генеалогией, притом с участием библейских сказаний, со стороны Стародума и Правдина, т. е. Фонвизина, была опасным, обоюдоострым оружием; она напоминает комизм Кутейкина, весь построенный на пародировании библейских терминов и текстов, – неприятный и ненадежный комический прием, едва ли кого забавить способный. Это надобно хорошенько растолковать молодежи, читающей «Недоросля», и истолковать в том смысле, что здесь Фонвизин не шутил ни над предками, ни над текстами, а только по-своему обличал людей, злоупотребляющих теми и другими. Эту шутку может извинить если не увлечение собственным остроумием, то негодование на то, что Скотинины слишком мало оправдывали свое дворянское происхождение и подходили под жестокую оценку того же Стародума, сказавшего: «Дворянин, недостойный быть дворянином, подлее его ничего на свете не знаю». Негодование комика вполне понятно: он не мог не понимать всей лжи и опасности взгляда, какой усвоили многие дворяне его времени на указ о вольности дворянства, понимая его, как он истолковывался в школе простаковского правоведения. Это толкование было ложно и опасно, грозило замутить юридический смысл и погубить политическое положение руководящего сословия русского общества. Дворянская вольность по указу 1762 г. многими понята была как увольнение сословия от всех специальных сословных обязанностей с сохранением всех сословных прав. Это была роковая ошибка, вопиющее недоразумение. Совокупность государственных обязанностей, лежавших на дворянстве как сословии, составляла то, что называлось его службой государству. Знаменитый манифест 18 февраля 1762 г. гласил, что дворяне, находящиеся на военной или гражданской службе, могут оную продолжать или выходить в отставку по своему желанию, впрочем, с некоторыми ограничениями. Ни о каких новых правах над крепостными, ни о каком сечении слуг закон не говорил ни слова; напротив, прямо и настойчиво оговорены были некоторые обязанности, оставшиеся на сословии, между прочим, установленное Петром Великим обязательное обучение: «чтобы никто не дерзал без учения пристойных благородному дворянству наук детей своих воспитывать под тяжким нашим гневом». В заключение указа вежливо выражена надежда, что дворянство не будет уклоняться от службы, но с ревностью в оную вступать, не меньше и детей своих с прилежностью обучать благопристойным наукам, а впрочем, тут же довольно сердито прибавлено, что тех дворян, которые не будут исполнять обеих этих обязанностей, как людей нерадивых о добре общем повелевается всем верноподданным «презирать и уничтожать» и в публичных собраниях не терпеть. Как можно было еще сказать яснее этого, и где тут вольность, полное увольнение от обязательной службы? Закон отменял, да и то с ограничениями, только обязательную срочность службы (не менее 25 лет), установленную указом 1736 г. Дворяне простаковского разумения были введены в заблуждение тем, что закон не предписывал прямо служить, что было не нужно, а только грозил карой за уклонение от службы, что было не излишне. Но ведь угроза закона наказанием за поступок есть косвенное запрещение поступка. Это юридическая логика, требующая, чтобы угрожающее наказание вытекало из запрещаемого поступка, как следствие вытекает из своей причины. Указ 18 февраля отменил только следствие, а простаковские законоведы подумали, что отменена причина. Они впали в ошибку, какую сделали бы мы, если бы, прочитав предписание, что воры не должны быть терпимы в обществе, подумали, что воровство дозволяется, но прислуге запрещается принимать воров в дом, когда они позвонят. Эти законоведы слишком буквально понимали не только слова, но и недомолвки закона, а закон, желая говорить вежливо, торжественно объявляя, что он жалует «всему российскому благородному дворянству вольность и свободу», говорил приятного больше, чем хотел сказать, и старался возможно больше смягчить то, что было неприятно напоминать. Закон говорил: будьте так добры, служите и учите своих детей, а впрочем, кто не станет делать ни того ни другого, тот будет изгнан из общества. Многие в русском обществе прошлого века не поняли этой деликатной апелляции закона к общественной совести, потому что получили недостаточно мягкое гражданское воспитание. Они привыкли к простому, немного солдатскому языку петровского законодательства, которое любило говорить палками, плетьми, виселицей да пулей, обещало преступнику ноздри распороть и на каторгу сослать, или даже весьма живота лишить и отсечением головы казнить, или нещадно аркебузировать (расстрелять). Эти люди понимали долг, когда он вырезывался кровавыми подтеками на живой коже, а не писался человеческой речью в людской совести. Такой реализм юридического мышления и помешал мыслителям вникнуть в смысл закона, который за нерадение о добре общем грозил, что нерадивые «ниже ко двору нашему приезд или в публичных собраниях и торжествах терпимы не будут»: ни палок, ни плетей, а только закрытие придворных и публичных дверей! Вышло крупное юридическое недоразумение. Тогдашняя сатира вскрыла его источник: это слишком распущенный аппетит произвола. Она изобразила уездного дворянина, который так пишет сыну об указе 18 февраля: «Сказывают, что дворянам дана вольность; да черт ли это слыхал, прости Господи, какая вольность! Дали вольность, а ничего неможно своею волею сделать, нельзя у соседа и земли отнять». Мысль этого законоведа шла еще дальше простаковской, требовала не только увольнительного свидетельства от сословного долга, но и патента на сословную привилегию беззакония.
Итак, значительная часть дворянства в прошлом столетии не понимала исторически сложившегося положения своего сословия, и недоросль, фонвизинский недоросль Митрофан, был жертвой этого непонимания. Комедия Фонвизина неразрывно связала оба этих слова так, что Митрофан стал именем нарицательным, а недоросль – собственным: недоросль – синоним Митрофана, а Митрофан – синоним глупого неуча и маменькина баловня. Недоросль Фонвизина – карикатура, но не столько сценическая, сколько бытовая: воспитание изуродовало его больше, чем пересмеяла комедия. Историческим прототипом этой карикатуры было звание, в котором столь же мало смешного, как мало этого в звании гимназиста. На языке Древней Руси недоросль – подросток до 15 лет, дворянский недоросль – подросток, «поспевавший» в государеву ратную службу и становившийся новиком, «срослым человеком», как скоро поспевал в службу, т. е. достигал 15 лет. Звание дворянского недоросля – это целое государственное учреждение, целая страница из истории русского права. Законодательство и правительство заботливо устрояли положение недорослей, что и понятно: это был подрастающий ратный запас. В главном военном управлении, в Разрядном московском приказе, вели их списки с обозначением лет каждого, чтобы знать ежегодный призывный контингент; был установлен порядок их смотров и разборов, по которым поспевших писали в службу, в какую кто годился, порядок надела их старыми отцовскими или новыми поместьями и т. п. При таком порядке недорослю по достижении призывного возраста было трудно, да и невыгодно залеживаться дома: поместное и денежное жалованье назначали, к первым «новичным» окладам делали придачи только за действительную службу или доказанную служебную годность, «кто чего стоил», а «избывая от службы», можно было не только не получить нового поместья, но и потерять отцовское. Бывали и в XVII в. недоросли, «которые в службу поспели, а службы не служили» и на смотры не являлись, «огурялись», как тогда говорили про таких неслухов. С царствования Петра Великого это служебное «огурство» дворянских недорослей усиливается все более по разным причинам: служба в новой регулярной армии стала несравненно тяжелее прежней; притом закон 20 января 1714 г. требовал от дворянских детей обязательного обучения для подготовки к службе; с другой стороны, поместное владение стало наследственным, и наделение новиков поместными окладами прекратилось. Таким образом, тягости обязательной службы увеличивались в одно время с ослаблением материальных побуждений к ней. «Лыняние» от школы и службы стало хроническим недугом дворянства, который не поддавался строгим указам Петра I и его преемниц об явке недорослей на смотры с угрозами кнутом, штрафами, «шельмованием», бесповоротной отпиской имений в казну за ослушание. Посошков уверяет, что в его время «многое множество» дворян веки свои проживали, старели, в деревнях живучи, а на службе и одною ногою не бывали. Дворяне пользовались доходами с земель и крепостных крестьян, пожалованных сословию для службы, и по мере укрепления тех и других за сословием все усерднее уклонялись от службы. В этих уклонениях выражалось то же недобросовестное отношение к сословному долгу, какое так грубо звучало в словах, слышанных тем же Посошковым от многих дворян: «Дай Бог Великому государю служить, а сабли б из ножен не вынимать». Такое отношение к сословным обязанностям перед государством и обществом воспитывало в дворянской среде «лежебоков», о которых Посошков ядовито заметил: «Дома соседям своим страшен, яко лев, а на службе хуже козы». Этот самый взгляд на государственные и гражданские обязанности сословия и превратил дворянского недоросля, поспевавшего на службу, в грубого и глупого неуча и лентяя, всячески избывавшего от школы и службы.
Такой превращенный недоросль и есть фонвизинский Митрофан, очень устойчивый и живучий тип в русском обществе, переживший самое законодательство о недорослях, умевший «взвесть» не только деточек, по предсказанию его матери госпожи Простаковой, но и внучек «времен новейших Митрофанов», как выразился Пушкин. Митрофану Фонвизина скоро 16 лет; но он еще состоит в недорослях: по закону 1736 г. срок учения (т. е. звания) недоросля был продолжен до 20 лет. Митрофан по состоянию своих родителей учится дома, а не в школе: тот же закон дозволял воспитываться дома недорослям со средствами. Митрофан учится уже года четыре, и из рук вон плохо: по часослову едва бредет с указкой в руке и то лишь под диктовку учителя, дьячка Кутейкина, по арифметике «ничего не перенял» у отставного сержанта Цыфиркина, а «по-французски и всем наукам» его совсем не учит и сам учитель, дорого нанятой для обучения этим «всем наукам» бывший кучер, немец Вральман. Но мать очень довольна и этим последним учителем, который «ребенка не неволит», и успехами своего «ребенка», который, по ее словам, столько уже смыслит, что и сам «взведет» деточек. У нее природное, фамильное скотининское отвращение от ученья: «Без наук люди живут и жили», внушительно заявляет она Стародуму, помня завет своего отца, сказавшего: «Не будь тот Скотинин, кто чему-нибудь учиться захочет». Но и она знает, что «ныне век другой», и, труся его, с суетливой досадой готовит сына «в люди»: неученый поезжай-ка в Петербург – скажут, дурак. Она балует сына, «пока он еще в недорослях»; но она боится службы, в которую ему, «избави Боже», лет через десяток придется вступить. Требования света и службы навязывали этим людям ненавистную им науку, и они тем искреннее ее ненавидели. В этом и состояло одно из трагикомических затруднений, какие создавали себе эти люди непониманием своего сословного положения, наделавшим им столько Митрофанов; а в положении сословия происходил перелом, требовавший полного к себе внимания.
В комедии Фонвизина, сознательно или бессознательно для ее автора и первых зрителей, нашли себе художественное выражение и эти затруднения, и создавшее их непонимание перелома в положении русского дворянства, который имел решительное влияние на дальнейшую судьбу этого сословия, а через него и на все русское общество. Давно подготовляемый, этот перелом наступил именно с минуты издания закона 18 февраля 1762 г. Много веков дворянство несло на себе тяжесть военной службы, защищая отечество от внешних врагов, образуя главную вооруженную силу страны. За это государство отдало в его руки огромное количество земли, сделало его землевладельческим классом, а в XVII в. предоставило в его распоряжение на крепостном праве и крестьянское население его земель. Это была большая жертва сословию: в год первого представления «Недоросля» (1782) за дворянством числилось более половины (53 %) всего крестьянского населения в старых великороссийских областях государства – более половины того населения, трудом которого преимущественно питалось государственное и народное хозяйство России. При Петре I к обязательной службе дворянства прибавилось по закону 20 января 1714 г. еще обязательное обучение как подготовка к такой службе. Так дворянин становился государственным, служилым человеком с той минуты, как только дорастал до возможности взять учебную указку в руки. По мысли Петра, дворянство должно было стать проводником в русское общество нового образования, научного знания, которое заимствовалось с Запада. Между тем воинская повинность была распространена и на другие сословия; поголовная военная служба дворянства после Петра стала менее прежнего нужна государству: в устроенной Петром регулярной армии дворянство сохранило значение обученного офицерского запаса. Тогда мирное образовательное назначение, предположенное для дворянства преобразователем, все настойчивее стало выступать вперед. Готово было, ожидая деятелей, и благодатное, мирное поле, работая на котором дворянство могло сослужить отечеству новую службу, нисколько не меньше той, какую оно служило на ратном поле. Крепостные крестьяне бедствовали и разорялись, предоставленные в отсутствие помещиков произволу сборщиков податей, старост, управляющих, приказчиков, которых само правительство уподобляло волкам. Помещик считался тогда естественным покровителем и хозяйственным опекуном своих крестьян, и его присутствие среди них рассматривалось как благодеяние для них. Потому и для государства дворянин в деревне стал не менее, если не более, нужен, чем в казарме. Вот почему со смерти Петра постепенно облегчались лежавшие на дворянстве тягости по службе, но взамен того осложнялись его обязанности по землевладению. С 1736 г. бессрочная военная служба дворянина ограничена 25-летним сроком, а в 1762 г. дано служащим дворянам право отставки по их усмотрению. Зато на помещиков возложена ответственность за податную исправность их крестьян, а потом обязанность кормить их в неурожайные годы и ссужать семенами для посевов. Но и в деревне государству нужен был образованный, разумный и человеколюбивый помещик. Потому правительство не допускало ни малейшего ослабления учебной повинности дворянства, угрозой отдавать неучей в матросы без выслуги загоняло недорослей в казенные школы, устанавливало периодические экзамены для воспитывавшихся дома, как и в школе, предоставляло значительные преимущества по службе обученным новикам. Самую обязанность дворянства служить стали рассматривать не только как средство комплектования армии и флота офицерским дворянским запасом, но и как образовательное средство для дворянина, которому военная служба сообщала вместе с военной и известную гражданскую выправку, знание света, людскость, обтесывала Простаковых и человекообразила Скотининых, вколачивала в тех и других радение «о пользе общей», «знание политических дел», как выражался манифест 18 февраля 1762 г., и побуждала родителей заботиться о домашней подготовке детей к казенной школе и службе, чтоб они не явились в столицу круглыми невеждами с опасностью стать посмешищем для товарищей. Такое значение службы живо чувствовала даже госпожа Простакова. Из-за чего она надрывается, хлопоча о выучке своего сынка? Она соглашается с мнением Вральмана об опасности набивать слабую голову непосильной для нее ученой пищей. «Да что ты станешь делать? – горюет она. – Ребенок, не выучась, поезжай-ка в тот же Петербург – скажут, дурак. Умниц-то ныне завелось много; их-то я боюсь». И фонвизинский бригадир уговаривает свою жену записать их Иванушку в полк: «Пусть он, служа в полку, ума набирается». Надобно было победить упорное отвращение от науки в дворянских детях, на которых указ императрицы Анны 1736 г. жаловался, что они предпочитают вступать в холопскую дворовую службу, чем служить государству, от наук убегают и тем сами себя губят. Ввиду опасности одичания неслужащего дворянства правительство долго боялось не только отменить, но и сократить обязательную службу сословия. На предложение комиссии Миниха установить 25-летний срок дворянской службы с правом сокращать его на известных условиях Сенат в 1731 г. возражал тем соображением, что богатые дворяне, пользуясь этими условиями, никогда волею своею в службу не пойдут, а будут дома жить «во всякой праздности и лености и без всяких добрых наук и обхождения». Надобно было отучить русских вральмановских учеников от нелепого мнения их учителя, выраженного им так простодушно: «Как будто бы российский дворянин уж и не может в свете авансировать без российской грамоты!» И вот в 1762 г. правительство решило, что упорство сломлено, и в манифесте 18 февраля торжественно возвестило, что принудительной службой дворянства «истреблена грубость в нерадивых о пользе общей, переменилось невежество в здравый рассудок, благородные мысли вкоренили в сердцах всех истинных России патриотов беспредельную к нам верность и любовь, великое усердие и отменную к службе нашей ревность». Но законодатель знал пределы этой «беспредельной верности и отменной ревности» и потому заключил даруемую сословию «вольность и свободу» в известные условия, которые сводились к требованию, чтобы сословие по доброй совести продолжало делать то, что оно дотоле делало из-под палки. Значит, принудительную срочность 25-летней службы закон заменил ее нравственной обязательностью, из повинности, предписываемой законом, превратил ее в требование государственной благопристойности или гражданского долга, неисполнение которого наказуется соответственной карой – изгнанием из порядочного общества; так учебная повинность была подтверждена строго-настрого.
Из книги На весах Иова автора Шестов Лев Исаакович Из книги Стратагемы. О китайском искусстве жить и выживать. ТТ. 1, 2 автора фон Зенгер Харро Из книги Нерешенные проблемы теории эволюции автора Красилов Валентин Абрамович Из книги Диалоги Воспоминания Размышления автора Стравинский Игорь ФёдоровичТри пьесы для квартета Р. К. Не был ли когда-нибудь музыкальный замысел подсказан вам чисто зрительным впечатлением от движения, линии или рисунка?И. С. Бессчетное число раз, хотя запомнил я лишь один случай, когда осознал это, случай, связанный сочинением второй из моих
Из книги Введение в философию религии автора Мюррей Майкл5.3.2. Замысел как вывод из наиболее убедительного объяснения Все это демонстрирует нам, как трудно защищать те доказательства от замысла, которые основываются на аналогии. А потому в современной философии религии речь идет главным образом о доказательствах, построенных
Из книги Введение в логику и научный метод автора Коэн Моррис§ 5. Систематические теории, или объяснения, в истории Подтверждение изолированных суждений не более эффективно в истории, чем в любой другой естественной науке. Суждения о прошлом должны быть связаны таким образом, чтобы формировалось согласованное целое.
Из книги Русская идея: иное видение человека автора Шпидлик Томас Из книги Основные понятия метафизики. Мир – Конечность – Одиночество автора Хайдеггер Мартин§ 51. Начало сущностного объяснения природы организма
Из книги Разум и природа автора Бейтсон Грегори9. СЛУЧАЙ «ОПИСАНИЯ», «ТАВТОЛОГИИ» И «ОБЪЯСНЕНИЯ» Люди высоко ценят и описание, и объяснение, но этот пример двойной информации отличается от большинства других случаев, рассмотренных в этой главе, тем, что объяснение не содержит новой информации, отличной от уже
Из книги М. А. Фонвизин автора Замалеев Александр Фазлаевич Из книги Мирология. Том I. Введение в мирологию автора Бэттлер Алекс3. Прогнозы: общие методологические объяснения Несмотря на то что большинство теоретических школ отрицают возможность научного прогнозирования международных отношений, многие ученые весьма активно втянуты в этот процесс. Более того, прогнозирование даже стало своего
Из книги Советский кишлак [Между колониализмом и модернизацией] автора Абашин Сергей Из книги Квантовый ум [Грань между физикой и психологией] автора Минделл АрнольдОбъяснение объяснения Здесь мы походим к пределам сегодняшней физики, которая пытается объяснять все силы в природе обменом частицами. Многие физики надеются, что элементарные частицы обмена, или, как я их называю, «частицы отношений» со временем дадут нам единую
Из книги Капли великой реки автора Ицуки ХироюкиОДИН МАЛЕНЬКИЙ ДИАЛОГ ИЗ ПЬЕСЫ «ОТШЕЛЬНИК И УЧЕНИК» О чём говорит нам эпизод, описанный в предыдущей главе? Может быть, вот о чём: будь то буддизм, какое-либо философское учение или наука, самое важное - это не обязательно теория. Например, настрой души, сердечный жар,
